10 сентября. Воскресенье. В 10 ч. утра, в изобилии снабженный хлебом и котлетами на пропитание в Посаде в течение трех дней, я отправился в Академию. На трамвай едва удалось сесть, и он долго не двигался, потому что ругались две поссорившиеся женщины, и их ссору разбирал призванный милиционер. Разбирательство можно бы производить вне вагона, и не задерживать публику, но милиционер, очевидно, был настолько умен, что не понимал этого, и мы простояли с четверть часа. От Лубянской площади до вокзала я шел пешком, т. к. из дому вышел за 1 1/2 ч. В поезде ехал с П. П. Соколовым, беседуя о текущих событиях. В предстоящем властительстве большевиков мы оба видим достижение волной русской революции ее последнего рубежа, ее крайнего левого берега, разбившись о который, она должна начать обратное движение. В газетах все более и более выясняется, что выступление Корнилова было им предпринято не произвольно, а по вызову самого же Временного правительства или, по крайней мере, его части, в чем меня окончательно убедили напечатанные сегодня в "Русском слове" объяснения Савинкова, бывшего военного министра. Посмотрим. Странную в таком случае роль сыграл Керенский. В гостинице я не нашел уже места, все было занято, и служитель говорил мне об этом с каким-то противным тупым равнодушием. Эта неудача была мне крайне неприятна. Из-за захождения в гостиницу я немного опоздал на Совет Академии и вошел туда in medias res. Однако застал вопрос о своем курсе и семинарии, и очень настаивал на зачете студентам рефератов по русской истории за семестровые сочинения, и просил от чтения курса меня на нынешний год освободить, так как студентам III курса, которые должны его слушать, он уже был прочитан. Скверное впечатление от неудачи в гостинице и перспектива испытывать ее каждую поездку особенно побуждали меня настаивать на изменении плана. Совет мои оба представления принял. Перешли к выборам ректора. Записками были заявлены два кандидата: неожиданно для меня А. П. Орлов, получивший в прошлый раз одну записку, и о. Иларион. Орлов, которого за неделю убедили и который согласился "принять сан", как в Академии выражаются, теперь получил большинство. При баллотировке шарами он получил 20 избирательных и 10 неизбирательных, а Иларион -- 15 избирательных и 15 неизбирательных. Таким образом, был избран тихий, скромный и робкий А. П. Орлов. Трудно ему будет, это можно предвидеть, но, может быть, своей кротостью он преодолеет те затруднения, о которые разбилась бы сила. О. Илариона жаль. Я находил его очень хорошим кандидатом. Я попросился ночевать у Ив. Вас. Попова. К обеду у него пришел еще Н. Г. Городенский, с которым мы вспоминали о недавно умершем А. В. Маркове. После обеда мы все отправились к В. М. Смирновой, где и закончили вечер в обществе явившегося туда же Туницкого и в разговорах по большей части об Академии.
Свободное копирование
