Но вот военные действия вновь начались, и наши войска, как и в первые месяцы войны, стали терпеть одно поражение за другим – они оставили Крым, потерпели поражение под Ленинградом, без боя сдали Ростов-на-Дону. Поражение под Харьковом было просто катастрофическим. Дедушка спрашивал меня, как будто я мог ему ответить: «Неужели мы можем побеждать только зимой? Неужели немцы дойдут до Волги?»
А немцы наступали стремительно, потому что перед ними в степи практически не было войск. К концу июля они подошли к Дону. Все опять приуныли, а похоронки все приходили и приходили. И все чаще голосили вдовы и матери, получившие официальные извещения о смерти их мужей и сыновей. А я пользовался неограниченной свободой, и целыми днями пропадал с мальчишками то на берегу Волги, то в каких-то перелесках.
Часто бабушка утром говорила мне: «Сегодня не уходи, много работы на огороде». И я полол огород, в основном вручную, выдергивая сорняки, прореживая морковь, подвязывая к палкам помидорные кусты, поливая из ведер огурцы и тыкву, лук и чеснок. Колодец с коромыслом стоял у нас в огороде, и я научился доставать из него ведром воду. Целое ведро мне было трудно поднять, и я поднимал по полведра воды, выливая воду в другие ведра.
23 августа немцы начали массированную бомбардировку Сталинграда. Она вызвала в городе настоящую огненную бурю, убив тысячи мирных жителей и превратив Сталинград в мертвый город, заваленный камнями с горящими руинами домов. Как мы потом узнали в Сталинграде действовал приказ Сталина, запретивший эвакуацию жителей. В приказе указывалось, что все те, кто отступил или сдал позиции врагу без приказа сверху, будут расстреляны без малейшего промедления. Приказ заканчивался словами: «Ни шагу назад!»
Сталинград был от нас всего в 300 км. Неужели снова придется бежать. Взрослые всерьез рассматривали такую возможность, но мы все еще надеялись, что случится чудо, и немцев остановят. «Скорей бы зима, – говорил дедушка. – Немцы зимой не умеют воевать». Он тяжело вздыхал.
Свободное копирование
