(Прибыл я из Устюга на Ляблу 11 декабря, явился священнику, а у него за целый год запущено письмоводство — не писаны метрики и исповедные, работы не выполнишь за месяц. Сам он страдает ревматизмом, не может держать ручки или карандаша старик о. Пармен 79 лет. На другой день по моем приезде является ко мне женщина средних лет — акушерка Красноборской районной больницы и горько плачет. Услышала, что на Ляблу приехал псаломщик на место ее пропавшего без вести сына, и я наплакался вместе с нею.
Она рассказала, что сын ея Дмитрий Александрович Венецкий в 1910 году кончил Духовную семинарию, в январе месяце назначен был к сей церкви псаломщиком. Прослужил всего 8 месяцев и пропал без вести. А 30 августа вышел Указ о назначении священником Цывозерской церкви. На Лябле он снял урожай хлеба, измолотил и зерно продал богатому мужику Александру Яковлевичу Попову. Деньги — 80 рублей он получил не все, т к зерно еще не сдано. Для рабочих по молотьбе и для клирошан он устроил угощение — пирушку. Все изрядно напились и поехали за Двину к дояркам с гармонью, но псаломщика с собой не взяли — был очень пьян и остался дома. На следующий день он дома не оказался, бесследно исчез.
Прошло 9 месяцев и никаких сведений. Было два допроса, и все участники пирушки показали одно и то же — никаких расхождений в показаниях не было. «Будь добр, прислушайся к разговорам прихожан, когда пойдете со славой в Рождество, ведь такое печальное событие без молвы не бывает, а потом мне расскажете».— Я обещал рассказать об услышанном. Пошли мы в Рождество по приходу со славой и почти в каждом доме главный разговор о пропавшем без вести псаломщике. Я внимательно прислушиваюсь и замечаю, что говорят со священником на ушко — шепотом, опасаясь, чтобы никто из посторонних, а особейно дети, не слышали. Многие из соседей деревни знали трагическую историю с псаломщиком, но из опасения привлечения в свидетели, молчали по пословице: незнайка дома сидит, а всезнайка по дороге бежит.
Купивший у псаломщика хлеб прихожанин был очень богатый, имел ларек продуктовых товаров, а главное — снабжал Северо-Двинское пароходство дровами. Для Александра Яковлевича Попова работал на заготовке почти весь приход, т к в то время никаких работ в сельской местности, кроме г. Архангельска, не было. Но репутация Александра Яковлевича была плохая: он обсчитывал и задерживал плату. Рядом с домом А. Я. Попова был богатый дом водника-капитана Федора Васильевича Попова, он был капитаном парохода «Св. Николай Чудотворец», пароход этот назывался пароходом «о. Иоанна Кронштадтского», о. Иоанн ездил на нем в Суру — женский монастырь, будто бы им основанный. Протоиерей Кронштадтский не один раз ночевал у капитана, служил в Лябельской церкви и подарил о. Пармену рясу, в которую при смерти положили о. Пармена в гроб. Бедным прихожанам в виде милостины о. Иоанн раздавал деньги по 3 — 5 рублей, а одной вдове, у которой медведь задрал единственную телку, дал на корову 30 рублей.
Этот капитан, т. е. Федор Васильевич имел такой же ларек продуктовых продуктов и, вероятно, на почве конкуренции между соседями была непримиримая вражда. Они никогда не ходили друг к другу и избегали встречи.
Свободное копирование
