Как же сложилась дальнейшая судьба моих украинских родственников, осевших в Узбекистане? Иван Довбня, выйдя на пенсию и узнав, что Козлова уже нет на свете, поехал на родину, проведать сестру Харитыну. По дороге простудил свои слабые после каторги легкие и скоропостижно скончался. Его похоронили на родине, в ныне переименованном селе Кирове. Младшая дочь Таня как раз окончила пединститут в Ургенче и по распределению уехала на Украину, где вышла замуж и родила двоих детей. Она забрала Василину с собой и та, уже будучи на пенсии, с удовольствием возилась с садом, огородом и внуками. Со временем, изработанные ноги перестали служить ей и она еле передвигалась по дому.
Сын Михаил, новатор и изобретатель (см.приложение52), стал Героем Социалистического труда (см.приложение53,54), членом горкома, обкома, партсъезда (см.приложение55) и т.п. Он жил в Узбекистане (см.приложение56) до самого распада Советского Союза. Несмотря на различное «членство», он был простым и добрым человеком, в доме у него все было механизировано собственными руками, все его уважали и гордились дружбой с ним. Среди соседей и хороших знакомых, кроме узбеков были татары, корейцы и представители других национальностей, но особой разницы не ощущалось. Все жили в атмосфере дружбы, доброжелательности, заботы друг о друге. И эта теплота отношений была не показной, а искренней. Постоянно семьями ходили в гости друг к другу, узбеки всегда угощали, усаживая прямо на ковер, подавали плов и чик-чак на общем большом блюде, все ели руками, хозяева по чуть-чуть подливали в пиалы зеленый чай. Когда кто-то из соседей по дому заводил стряпню, принято было угощать весь подъезд. Михаил, за более чем сорокалетнюю жизнь в Узбекистане, не помнил, чтобы хоть раз вставал вопрос о чьей-то национальности, чтоб кого-то оскорбили. Как, каким образом такой гостеприимный и доброжелательный народ вдруг резко вспомнил, что его притесняют? Соседи и сослуживцы свое отношение к русским в 1991 году не поменяли, а вот незнакомые, которым нечего было стесняться, начали очень хорошо разбираться в том, «кто здесь главный». С началом перестройки потихоньку стали выдавливать русских с руководящих должностей, сначала одного Мишиного друга, другого, потом дочь. На их место пришли не очень знающие люди, но коренной национальности. И Михаил решил, что хорошего будущего здесь для его детей не будет. В 1991 Михаил продал все свое имущество, купил дом в Тихорецке (Краснодарский край) и уехал туда с семьями дочери и сына.
