Но счастливая жизнь продолжалась недолго. Мать рано ушла из жизни (когда Ане было десять лет), отец женился второй раз. Мачеха привела с собой ещё трёх своих дочерей, позднее родился общий сын. И всю дальнейшую жизнь семья жила в страшной бедности.
Мы попросили Анну Гавриловну рассказать о её станице, о том, как жили там люди, как и где работали, чем питались.
Вот, что мы узнали: «Станица Александровская расположена на правом берегу Терека. Единственным промышленным предприятием её в это время был крахмальный завод, сырьём для производства которого служила кукуруза, которую выращивали в избытке. На этом заводе работал отец Ани.
У многих станичников были бахчи. Арбузы и дыни свозили с них возами, и в такие дни за возами по дорогам бегали ватаги детворы и просили: «Дяденька, дайте арбуза!». Полученные арбузы дети тут же, на обочине дороги, разбивали и моментально съедали.
Большим подспорьем в питании у станичников (особенно в голодное время и в годы войны) было то, что росло в окрестностях станицы. Летом ходили за ягодами, клубникой и ежевикой, на кабардинские земли километров за 7-10 от станицы. Ягоды приносили ведрами, особенно любили ежевику. Её сушили на зиму, из неё пекли пироги, варили вареники, кисели.
Осенью в окрестностях станицы брали дикие яблочки, груши, кизил, хмель, тёрн. Носили «оклунками» (заплечными мешками) и вёдрами на коромыслах, сушили, мочили в кадках. Поздней осенью ломали калину, вязали пучками и подвешивали её «под стриху» (под крышей). Часто весь фасад хаты был украшен красной калиной, с которой зимой пекли пироги, томили её в горшках в русских печах, добавляли в хлеб».
Мы спросили Анну Гавриловну, как жили кабардинцы, чем отличался их быт от русского, казачьего. Мы узнали, что все кабардинцы в это время уже состояли в колхозе, за счёт которого они, в основном, и жили. В отличие от русских, огородов и садов у них не было. Но они занимались животноводством: держали овец, баранов, коз, кур. Любимым блюдом, которое готовили по праздникам, была у них тушёная в котле баранина. Свинину не употребляли, как и все мусульмане. Основная еда - мамалыга и чуреки (кукурузные лепёшки) с чаем. Мамалыга – это густая каша из кукурузы, которую резали на куски и употребляли вместо хлеба. Чай пили солёный с молоком, как у калмыков. Пищу готовили на очаге, в котором разжигали огонь; на шесте подвешивали котёл. От очага поднималась труба в виде камина до потолка.
Были отличия у кабардинцев и в одежде. Мужчины носили шляпы из овечьей шерсти: летом белые, зимой тёмные (русские называли их «брильки»). На ногах – шитая из войлока и кожи цельнокроеная обувь, наподобие сапог. По праздникам надевали черкески (национальная одежда). Одежда женщин мало отличалась от той, которую носили русские.
Детские годы запомнились Анне Гавриловне драматическими событиями в жизни страны, которые не обошли стороной и её станицу.
Она рассказывает: «В эти же мои детские годы организовывали колхозы, высылали на Соловки кулаков, хоть они ими в действительности не были. Обычные зажиточные крестьяне, которые не хотели идти в колхоз. Таких семьями собирали в школьном дворе, с небольшими узлами погружали на телеги и увозили из станицы. Сколько же было при этом слёз, шума, рёва! Эта жуткая картина сохранилась в памяти до сих пор.
Потом некоторые из сосланных возвращались в станицу тайно и убивали активистов, организаторов колхозов. Так был убит наш председатель колхоза, коммунист, наверное, двадцатипятитысячник (коммунисты из города, которые направлялись организовывать колхозы). Без отца осталась многодетная семья».
Историческая справка.
Согласно определению Верховного Суда РФ от 30 марта1999 года, «Раскулачивание — политическая репрессия, применявшаяся в административном порядке местными органами исполнительной власти по политическим и социальным признакам на основании постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. „О мерах по ликвидации кулачества как класса“»
Характер поворота партии к политике ликвидации кулачества как класса довольно точно сформулировал И. В. Сталин: «Чтобы вытеснить кулачество, как класс, надо сломить в открытом бою сопротивление этого класса и лишить его производственных источников существования и развития (свободное пользование землей, орудия производства, аренда, право найма труда и т.д.)».[1]
Каждый двор облагался налогом, так что на питание, как говорит Анна Гавриловна, оставались только «рожки да ножки», в основном, овощи с огородов. Фрукты, как и мёд, приходилось продавать на нужды семьи. «На заготовку» сдавали мясо, масло, яйца. Прежде у всех были сады, потом они стали колхозными, и станичники ими уже не пользовались. Анна Гавриловна не знает, куда девались урожаи с них, кроме того, что яблоками кормили колхозных свиней.
Поразил нас рассказ Анны Гавриловны о трудном, голодном 32 годе: «В 31-м неурожай был почти на всей Украине, в Белоруссии, на Волге. Не очень хорошим он был и у нас, на Кавказе, но нас спасала кукуруза, которую выращивали на полях и огородах, приусадебных участках. Поэтому настоящего голода в станице не было, но запасов всё равно до нового урожая у большинства населения не хватило, так как на трудодни в колхозе почти ничего не выдавали. Рабочим же по карточкам выдавали по 400г на работающего и по 200г на иждивенца. Хлеб был чёрный, тяжёлый и полусырой, неизвестно из чего испеченный; за ним ходили на завод, выстаивали длинные очереди.
Многие тогда в пищу употребляли барду – отходы от переработанной на крахмал кукурузы. Её из цехов по трубам сливали в огромные цементные чаны, а потом продавали рабочим на откорм скота. Барду черпали из чанов вёдрами, отжимали её (она была в виде каши), накладывали в мешки или прямо в открытые повозки, тележки на двух колёсах, впрягались в них по двое, а сзади повозку подталкивал третий, и везли домой.
В станице было много голодающих из Белоруссии и Украины. Они ходили по дворам и просили милостыню или меняли вещи на съестное, а многие караулили везущих барду с завода и прямо с тележек хватали её и ели, а потом от этого умирали в кустах около завода».
Историческая справка.
Согласно исследованиям доктора исторических наук В. Кашина, в ряде регионов РСФСР и, в частности, в Поволжье, массовый голод был создан искусственно и возник «не из-за сплошной коллективизации, а в результате принудительных сталинских хлебозаготовок». Данное мнение подтверждают очевидцы событий, говоря о причинах возникшей трагедии: «Голод был потому, что хлеб сдали», «весь, до зерна, под метелку государству вывезли», «хлебозаготовками нас мучили», «продразверстка была, весь хлеб отняли». В частности, в Поволжье, в условиях ослабленного раскулачиванием массовой коллективизацией села, лишённого тысяч хлеборобов-единоличников, подвергшихся репрессиям, комиссия ЦК ВКП(б) по вопросам хлебозаготовок во главе с секретарем ЦК партии П. П. Постышевым постановила изъять запасы хлеба у единоличников и хлеб, заработанный работниками колхоза. Фактически в условии угроз репрессиями и шантажа председатели колхозов и руководители сельских администраций были вынуждены передавать в рамках хлебозаготовки практически все объёмы производимого и имеющегося в запасах хлеба. Данные меры, лишившие регион запасов продовольствия и привели к массовому голоду. Аналогичные меры были приняты В. М. Молотовым и Л. М. Кагановичем на Украине и Северном Кавказе, что вызвало соответствующие последствия — голод и массовую смертность среди населения.[2]
Свободное копирование
