Дневник эмигрантки - 8

14 октября 2003 года

Жизнь постоянно готовит мне испытания, которые я должна преодолевать, сейчас все позади, но сколько волнений, тревог выпало на мою душу!

Вэйд перенес сложнейшую операцию на сердце: восстановление митрального клапана и устранение закупорки сердечных сосудов (heart bypass). Зато я близко познакомилась с американской медицинской системой и больницами.

Все началось с обыкновенного посещения врача - терапевта. Врач назначил ему тестирование сердца на стресс, то есть снятие показаний работы сердца в условиях различных нагрузок. Через два дня доктор пригласил его в офис и направил Вэйда на консультацию к врачу-кардиологу в госпиталь (Memorial Southeast Hospital), где продолжили обследование сердца.

Должна отметить, что в Америке много врачей из Индии, лечащие врачи Вэйда Dr. Patel и кардиолог Dr. Nathan, оба по происхождению индийцы - высокопрофессиональные врачи.

Интересно отметить систему приема у врачей в США: приходишь к заранее назначенному времени, записываешь свое имя в опросном листе, затем медсестра вызывает тебя и проводит в одну из небольших комнат порядка 6-8 кв.м. Медсестра проверяет давление, температуру, если необходимо, снимает кардиограмму и затем говорит, что скоро доктор посетит вас. Правда, это "скоро" может произойти и через час. В каждой клинике у любого доктора порядка 5-10 комнат для приема больных, в зависимости от величины частной практики врача. Во всех клиниках существует правило: члены семьи заходят вместе с больным к доктору и могут задавать любые вопросы в отношении больного члена семьи. Я поняла, что медики в США считают, что семья - одно из основных условий для скорого выздоровления и внимательно относятся к ней.

Главное обследование, которое Вэйд должен был пройти - cauterization, процедура, когда через вену в ноге вводится катетер в сердце человека и врач на экранах мониторов видит коронарные сосуды и сердце.

Мы приехали к 12 часам дня в клинику Memorial Southeast, подошли к информационному центру, отметились, и нас направили на 3 этаж. Мы были в комнате ожидания, практически сразу медсестра вызвала Вэйда, сказав мне, что обследование будет длиться 45-60 минут и она сообщит мне об окончании.

Вэйд потом мне рассказывал, что все происходило в большом помещении, похожем на операционную, множество мониторов, приборов, 7-8 человек медработников во главе с кардиологом, который руководил обследованием, по существу, маленькой операцией. Вэйду сделали обезболивающий укол. Очнувшись через какое-то время, он попросил сделать еще один укол, так как лекарство перестало действовать. Они, улыбнувшись, ответили, что процедура окончена и его перевозят в палату. Медсестра подозвала меня, и нас направили в двухместную палату, так как Вэйдовская страховка оплачивала только ее. Палата была для двух человек, разделена занавеской, диван, раскладные кресла, телевизор. Из nursing station (так называют в Америке место, где сидят дежурные медсестры с компьютерами и прочей атрибутикой - открытое пространство в центре холла), пришла медсестра, назвала себя и показала, как ее можно вызвать по телефону или нажать кнопку на пульте кровати, измерила ему давление, пульс.

Вэйд чувствовал себя хорошо, ему принесли кофе, затем еду на подносе, в основном овощи, фрукты, воду. Из моего опыта общения с медсестрами я поняла, что они ни на шаг не отклоняются от инструкций и их невозможно уговорить. Я спросила медсестру, было около 4 часов вечера, можно ли нам выписаться, так как самочувствие Вэйда нормальное, давление, пульс в порядке. Ее ответ был краток: "Нет (no), только в 5 часов, как положено после этого обследования, я вам заранее подготовлю документы, но уйти вы можете только в 5 часов". Было поставлено еще одно условие, что сегодня Вэйд не может вести машину, кто-то из родственников или друзей должен быть за рулем. Я даже прочитала в одной из инструкций по cauterization, что если пациент приехал один, то ему отменят процедуру. При любом более-менее сложном обследовании или операции в США дают прочитать множество инструкций, описаний о том, как все будет происходить, что вы будете чувствовать, что делать после операции, чего нужно опасаться.

В 5 часов вечера Вэйд переоделся в свою одежду, она была упакована в специальный больничный пластиковый пакет, медсестра вывезла его в центральный холл (hall), после чего мы уехали домой.

Кардиолог принял нас через два дня, Вэйд был у него один, я тогда еще не понимала, что могу быть на всех приемах у врачей. Он показал ему его сердце на мониторе, сказав, что митральный клапан практически не работает и нужна срочная операция по восстановлению или замене клапана, в противном случае ему жить осталось 2-3 месяца. Естественно, Вэйд согласился на операцию и доктор направил его в знаменитый медицинский кардиологический центр Хьюстона (Methodist Hospital) к ведущему хирургу-кардиологу Лори (Dr. Laurie). Наступали мои самые тяжелые дни. Я пережила смерть мужа от рака в России, а здесь, в США, моя жизнь зависит от Вэйда. Вдруг он умрет на операционном столе! Я потеряю любимого человека и останусь одна в стране, которая еще не приняла меня.

Операция была назначена на 7 утра 28 августа. К нам приехали дочери Вэйда, Ким и Келли, и мы все вместе отправились в госпиталь к 5 часам утра, так как Вэйда должны были еще подготовить к операции.

Мы находились в специальной комнате ожидания (waiting room) около реанимации, где сидела медсестра, которая информировала родственников о ходе операции. Медсестра познакомилась с нами и каждые два часа сообщала нам о ходе операции. Следует отметить удивительное внимание к родственникам: комната ожидания снабжена всем необходимым - диваны, кресла, столики, журналы, кофе, чай, который наливаешь сама, но сколько хочешь, правда, только с 8 часов утра до 8 часов вечера.

Операция началась в 7:40 утра и длилась 5 часов. В 10 часов медсестра сообщила, что Вэйд переносит операцию хорошо и доктор Лори восстанавливает ему клапан, а не заменяет его на искусственный. Нашей радости не было предела, так как с искусственным клапаном, как правило, возникает много послеоперационных проблем. В 12 часов медсестра подошла к нам со словами: "Все прекрасно, доктор Лори завершает операцию, после чего он побеседует с вами, а затем вы сможете увидеть Вэйда в реанимационном отделении".

Господи, как я была счастлива, а дочери звонили всем друзьям и родственникам. А я только молилась в душе и благодарила Бога, что Вэйд попал в такой знаменитый госпиталь к одному из лучших врачей мира. (Мой муж - обычный простой американец!)

Его доктор Лори - удивительный человек, простой, добрый, с необыкновенно располагающей улыбкой, а самое главное - профессионал высокого класса, преданный своей работе. При первой встрече я ему сказала: "Говорят, вы один из лучших докторов в этой области". Он улыбнулся и ответил: "Я самый лучший!" (I am the best!). Не знаю, есть ли у него семья, но он проводит все свое время в госпитале и в клинике: с утра две операции, затем посещение больных, прием новых пациентов. После операции он навещал Вэйда в субботу и в воскресенье, вечером, часов в 10-11, а у него, ведь, десятки больных. И он очень богатый человек, так как в Америке одна из наибольших заработных плат - зарплата хирургов-кардиологов, более 250 тысяч долл. в год и еще частная практика. После операции мне так хотелось его отблагодарить, я понимала, что он ни в чем не нуждается, и спросила, могу ли я испечь ему вкусный русский торт. Доктор Лори достал из кармана своего рабочего халата какой-то сэндвич в упаковке, показал мне и ответил: "С огромным удовольствием, я всегда голодный!"

Реанимационное отделение - большие палаты без дверей, в каждой 5-6 человек. Вэйд лежал с аппаратом искусственного дыхания и со множеством разных трубок, сообщающихся с приборами. Лицо его было белым, как мел. Медбрат Боб объяснил нам все о его состоянии, сказав, что аппарат искусственного дыхания отключат, когда Вэйд придет в сознание, видимо, поздним вечером. После посещения Вэйда, его дочери уехали домой, а я осталась в госпитале, навещая его через каждые два часа. Ночевала в госпитале на диване в центральном холле при входе (lobby), никто на меня не обращал внимания, только негр, пылесосивший ковры в холле, утром сказал мне, что я спала очень крепко и он охранял меня.

Наутро, в 6 часов, я увидела Вэйда, он был слаб, но уже в сознании и счастлив, что жив и операция прошла успешно. Господи, сколько он перенес - открытая операция на сердце! Сердце было на столе, дыхание остановлено, грудь разрезана полностью. Когда я увидела шов, поразилась, что его зашили изнутри, а сверху чем-то скрепили; длинный узкий-узкий шов. В этот же день медбрат Боб заставлял Вэйда сидеть, заявив мне, что вечером его переведут в палату, так как все у него протекает хорошо. Я уехала домой вместе с дочерьми Вэйда - переодеться и отдохнуть. На третий день Вэйд уже был в палате. Я должна особо описать вам его палату, ибо в России такого просто не существует.

В Америке большое значение имеет медицинская страховка, так как все врачебные услуги платные, и обычно компания или фирма, где ты работаешь, предоставляет медицинскую страховку, или ты должен сам покупать ее (самая дешевая порядка 300 долл. в месяц). У Вэйда была страховка от его фирмы, которая оплачивала практически все врачебные услуги, но в госпитале только двухместную палату (semiprivate room). В госпиталях или в больницах в США только одноместные или двухместные палаты, я была во многих из них здесь, в медицинском центре, навещая наших американских друзей в моем районе Хьюстона. Везде единый стандарт: кровать, раздвижное кресло, телевизор, туалет, душ. Если палата двухместная, - раздвижная занавеска, но у тебя все равно собственный телевизор, кресло, столик или тумбочка. Поэтому, если страховка дает право только на двухместную палату, а пациент попадает в одноместную, разницу он должен оплачивать сам, несколько сотен долларов в день.

В тот вечер, когда Вэйд ожидал перевода в палату, свободных двухместных не оказалось, и доктор Лори перевел Вэйда на 12 этаж больницы, где расположены палаты для VIP, президентов, политических деятелей. До сих пор не могу понять его решения: может быть, он "ждал моего торта",но скорее всего ему срочно понадобилось место в реанимации.

Стоимость одного дня в такой палате 900 долл. Этот этаж был оборудован в память леди Сью Фондерн (Sue Fondern) на пожертвования семьи Фондерн, которая выделила огромные деньги на строительство госпиталя, и эта его часть называется Башня Фондерн, а 12 этаж находится под их особым покровительством. Палаты порядка 20 кв. м, с диванами, креслами, ванной, туалетом, раздвижными шкафами, зеркалами, стенкой, телевизором, везде ковры, цветы, холл удивительной красоты, практически с антикварной мебелью, отдельная кухня и большое количество медсестер.

Я провела 7 дней с Вэйдом, спала на диване в его палате, ухаживала за ним, хотя практически всю работу делали медсестры, в основном негритянки, я только поддерживала его моральный дух и гуляла с ним по коридорам. Вэйда заставили сидеть на второй день в реанимационном отделении, а на третий день заставили ходить, сначала в комнате с медсестрой, а потом мы гуляли по коридорам 2-3 раза в день. И это после операции на сердце! Я видела, как ему тяжело, но врачи и медсестры упорно повторяли, хочешь домой, двигайся!

Операция на сердце стоила 80 000 долл., страховка покрыла практически все, мы должны доплатить порядка 2-3 тысяч долл., счета еще продолжают к нам приходить.

После госпиталя Вэйд не работал месяц, ему нельзя было водить машину, за это время я научилась водить свою машину. Вэйд подарил мне замечательный Крайслер - Chrysler Sebring Convertible, с открывающимся верхом, красного цвета, мощный, легкий в управлении. По сравнению с моими Жигулями ВАЗ–2106 - небо и земля! У меня международные права, они действительны в США совершенно точно. (Проверила, когда меня много позже остановил полицейский и не выписал никакого штрафа.)

Мы решили отправиться к маме Вэйда в Миссисипи, порядка 900 км, 10-11 часов езды. Я вела машину одна 10 часов, конечно, под присмотром Вэйда; в мои 54 года я никогда не водила дальше 100 км в России. Когда мы приехали, я была, как выжатый лимон, особенно меня "убил" мост через Миссисипи - высокий, деревянный, узкий, всего с двумя полосами и бесконечно длинный, мне все время казалось, что моя машина сворачивает к ограждениям. Я была счастлива доказать и себе и всем, что "русская женщина коня на скаку остановит, в горящую избу войдет". Коня я еще не останавливала ни в Техасе, ни в России, а пожар тушила вместе с моим директором на заводе, где я работала.

Вэйд перенес наше путешествие мужественно, не проронив ни слова о своем самочувствии, подбадривая меня. Иногда просил остановиться и передохнуть, увидев, что я устала. Много позже он мне открылся, как было больно ему, как каждый ухаб или переезд через железнодорожное полотно отдавался болью в его груди, в его только что прооперированном сердце. Мой добрый заботливый мужественный американец!

Дорогие друзья, на этих словах заканчивается мой дневник.