25 ноября 1929
Настроение было неважное. В школе была с А.Ф. и Л.П. К Л.П. стала относиться еще лучше. Меня к ней прямо-таки влечет. Боюсь, что она станет моим идеалом. С каждым днем я обнаруживаю в ней все больше хороших сторон. С ней говорим обо всем. Она рассказывала мне о своих отношениях к А.Ш. Я очень удивилась, что она А.Ш. дорожит больше, чем К.С. Вот уж не думала. С 7-мыми не говорила. Перебросилась несколькими словами с О.Я. о нашем пионерском ...тене. Я к нему отношусь ничего, пожалуй, даже хорошо, но что-то меня от него отталкивает.
На уроках было скучно, особенно на математике. Сидела без дела, т.к. свою работу кончила. Пробовала заняться стихами — ничего не вышло. После большой перемены пошла на физкультуру, была с Л.П., говорили о будущем. У нее сегодня странное настроение, которое вскоре передалось мне. Страшно не хочется быть взрослой, хотела бы быть всегда такой, как сейчас.
На физкультуре была рассеянной, да и вообще недолюбливаю этот урок, быть может потому, что на нем особо чувствую свою неловкость. Надо сознаться — я неловкая.
После физкультуры у нас было гр. собрание. Была сонной, очень утомилась за день. После уроков ничего не было, и я решила отправиться домой. Лелька ушла к М.Ш., а я немного на нее рассердилась, ушла из школы. С мальчиками не простилась, да и не думаю, чтобы они нуждались в этом. Дома повздорила с бабушкой и села за стихи. Ничего не написала. Сегодня у меня не было вдохновения, а делать стихи я плохо не умею. Прочла еще раз письмо М. и решила ему ничего не писать. Я хотя хорошо знаю, что ему будет тяжело, но... я его ненавижу.
Читала книгу “Уральская быль” Гарина. Очень понравилась. Немного полежала, размышляя о книге, и мысленно старалась ее смысл перенести на себя. Предположим, разгорится мировой Октябрь (мы к тому времени подрастем). Я лично не думаю находиться за бортом жизни и вольюсь в ряды юных. Для борьбы пожертвую всем — стихами, личным и вообще всем, что мне дорого.
И вдруг среди нас провокатор. Нам неминуема пытка и смерть. Я пыток боюсь больше смерти, да и умирать не собираюсь. Но в тот момент я бы кончила самоубийством, хотя это было бы низко и недостойно революционерки. Меня трясет, я не понимаю, что за чувство мной овладело... Страшно хочу жить и больше ничего. Жить все равно как. Слишком мало я видела жизнь, чтобы невзлюбить ее. Как радостно чувствовать себя крошечной клеточкой чего-то великого, неприкосновенного. Стоит посмотреть на звезды светлые, манящие, так не связанные ни с чем мне знакомым. Я еще многого не понимаю. Часто я слышу слово любовь, но, признаться, его не понимаю. Я знаю, как любить природу, весну, воздух, стихи, звезды, общество и, наконец, себя. Но я не понимаю, как можно любить мальчика или юношу...
Правда, мне В.К. нравится, но, я думаю, потому, что он воплощает собой жизнь, песню, волю. Я видела в нем что-то необыкновенное, солнечное, живое, его глаза заманивали вглубь, в них я старалась открыть что-то неизвестное, но очень живое, необыкновенное. Да, хорошо я помню эти глаза. В школе я могу поделиться только с Лелькой, но она ко мне относится невнимательно, должно быть не понимает, как я к ней хорошо отношусь.
Если бы я могла плакать и виснуть на нее, как это делают некоторые девчонки, то Лелька давно бы наскучила. Надо спать, хоть и не хочется, но я устала — пора отдохнуть усталым мозгам.
Свободное копирование
