19 февраля
Обильной выпивкой, в табачном дыму, в гортанных выкриках, в шутках и смехе отмечают в интимном кружке Мао Цзэ-дуна каждую политическую или военную удачу, каждый промах Чан Кай-ши.
Мао подкупающе дружелюбен со мной, как, впрочем, и все месяцы после достопамятной телеграммы Димитрова от имени ИККИ по поводу антимарксистской сущности чжэнфына.
Он подсаживался ко мне. Угощал так, что отказаться невозможно. И сам пил. Я не знаток в напитках, но пили уж никак не рисовую водку... Закусывали мало. Чадили сигаретами.
На всех вечеринках, как и на этой, обстановка такая, будто отмечается один из личных праздников Мао, вроде дня рождения. Пьют охотно. Смеются, сплетничают. Однако все чутко обращены к Мао: улавливают его настроение...
Мао, подвыпив, говорит особенно неразборчиво. Хунаньская скороговорка — монотонно-нечленораздельная — особенно проявляется тогда. Это монотонное бормотание вдруг прерывается двумя-тремя резкими звуковыми ударениями. Подвыпив, Мао теряет свою многозначительность и порой выкрикивает азартно, хрипловато, как обычный крестьянин в харчевне.
Взяв меня за руку, он вдруг сказал, что лучшего работника из Москвы, чем я, в Китае еще не было да и ему вообще не доводилось встречать. Я вынужден был глотнуть по этому поводу еще стакан какой-то гремучей смеси. В мою кружку подливали, не заботясь, есть там еще или пусто...
Мао тоже приложился к своей кружке. Лицо его раскраснелось, волосы распались на пробор. Глаза заблестели. Он рассеянно заулыбался. Лицо его стало живым, утратив обычную неподвижность.
«Да, — сказал Мао. — Я рад признать, что в этот великий период в истории нашей партии сотрудничаете с нами именно вы, Сун Пин. Знаете, я питаю к вам искреннее уважение».
Со мной стали пить наперебой. Отказаться не было возможности. Пили на равных. Но я был один, а тостов много...
Впрочем, чаще здесь обходятся без тостов. Просто беседуют и выпивают. Я заботился лишь о том, чтобы голова сохраняла ясность. А меня терзали вопросами. Самыми разными вопросами. Бесконечное число вопросов. Потрошили вопросами...
И это все среди грубоватых шуток, до которых большой охотник Мао. Шуток часто откровенно эротических, весьма вольных.
И все время быстрый, короткий обмен мнениями по разным вопросам. Насмешки над промахами своих товарищей, подтрунивания и хохот.
Из реплик, мимолетных замечаний я понял, что в связи с предстоящим съездом вот-вот состоится открытие VII пленума ЦК КПК, что возникли большие «неувязки» по вопросам оценки периода истории партии после Цзуньи, т. е. прихода к руководству Мао Цзэ-дуна, что все эти «неувязки» стремятся пригладить...
Чжоу наведывался в Москву осенью 1939 года (лечил больную руку). Он мельком сообщил о своих впечатлениях того времени. Не всех, конечно. Революция в Китае, которую сделает советское оружие, — вот цель тогдашнего визита Чжоу, инспирированного Мао Цзэ-дуном. Если не впрямую, но именно эти вопросы выяснялись в Москве осенью 1939 года. На этот счет я был в свое время проинформирован. С удовольствием слушал совершенно иную версию визита...
Там же, в Москве, Чжоу уточнял позиции ИККИ, которые ему были и без того известны: объединенный отпор со стороны всех национальных сил Китая японской агрессии. И вообще прощупывал настроение Советского правительства по дальневосточным проблемам, пытался определить направление этой политики, возможность вступления СССР в войну против Японии со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Я теперь достаточно знаю Чжоу. Не сомневаюсь, главным в том визите было стремление узнать вероятность разрыва СССР с Чунцином ради всеобщего вооружения войск КПК.
Это было полным игнорированием военно-политической обстановки в начале мировой войны! Только свои планы, только свои интересы, а что до военных осложнений для СССР, никого из них это не интересовало. Жизнь все это доказывает...
Чжоу расспрашивал меня о нашем военном представительстве в Чунцине, хотя имел о нем довольно подробную информацию. Расспрашивал с обычной обворожительной любезностью. Светская болтовня, не больше.
Подвыпив, все утратили скованность. Говорили наперебой, не заботясь о жестах и выражениях...
Здесь очень довольны оборотом событий! И главный расчет сейчас на СССР. Говорили об этом без обиняков. С той искренностью, которая рассчитана на то, чтобы я все сообщил в Москву. Американцев презрительно упомянули и только.
Проскальзывали и такие высказывания: война СССР на Востоке не столько в интересах Китая, сколько в интересах самого Советского Союза...
Мао сказал, что у меня уже седина, но это не столь плохо. Во всяком случае, это свидетельствует, что человек не так простодушен, как в двадцать лет. Мудрость — дороже молодости, если бы... И он уточнил это «кое-что» под общий смех...
Свободное копирование
