30.10.09 На «Автографе» тема «Поэты октября». И тут опять у нас появилась Галина К-кая. Постарела, но осталась в прежнем амплуа – уверенный, безапелляционный тон, слово «берёт и не отдаёт», стихи свои читает, а они – километровые. Чуть я не ушла.
Ольга Геннадьевна вспоминала Михаила Орлова. Лена К-ко рассказывала про Антуха. Я его не знала, слышала фамилию, но стихи – нет. А тут такие крепкие стихи звучали. Умер от воспаления лёгких – не оказалось полиса, в больницу не отвезли. С Леной у них были близкие, видать, отношения. Она читала его стихи, посвящённые ей самой. Он работал «разным рабочим» (по выражению Лены). Пил, понятно. Был очень углублённым в себя. Умер в 35 лет, 26 октября ему было бы 50 лет.
Когда возвращалась, шла к остановке, К-кая меня нагнала и решила вступить в беседу. Я напряглась – мало, что я не люблю идти с кем-то, если не могу его подхватить под руку, да ещё снег… А тут - она. До сих пор её голос девятилетней давности в ушах стоит: «А вы вообще молчите, вам тут делать нечего, вы стихов не пишите!».
Она заводит разговор: «Вы ногу ломали?» Останавливаюсь и довольно нелюбезно: «Я не хочу говорить на эту тему». – «Вы не обижайтесь, я просто могу помочь, знаю, как надо восстанавливать». – «Я ни с кем не хочу обсуждать эту тему». - «Да я не хотела вас обидеть», - не унимается она.
Ну, что – ускорить шаг и быстро покинуть «место встречи» не могу. Повернула назад, а она мне в след: «Да что с вами со всеми происходит? Вам же добра желают, а вы в лицо плюёте!»
(Ну, дождалась: то рот пыталась заткнуть – «вы стихов не пишите, вам тут не место», теперь – «я к вам с добром, а вы в лицо плюёте». Как сделать так, чтобы вообще её не слышать?)
Остановилась метрах в десяти, жду, когда уйдёт. Только потом повернула обратно.
Больная женщина. Если она будет ходить - не знаю, смогу ли спокойно её терпеть. Ольга обнадёжила, что она приходила за какими-то рукописями: «Она, похоже, невменяема. И была-то невыносима, а сейчас совсем чувство реальности потеряла. Я скажу, чтобы не ходила».
6.11.09. На «Автографе» был опять Владимир Пшеничный – заматерел, борода и волосы – ни дать-ни взять – приходской священник. Стихи по форме перекликаются со стихами Лены Клименко. Зачитал заготовки к поэме о смутном времени.
Ольга Геннадьевна ушла («мама болеет»), оставила вместо себя Клименко. Но вяловато у Лены получалось. Мне было в лом глядеть, как она роняла слова, поэтому тоже открывала рот чаще, чем всегда.
Потом разговорился сам гость, рассказал про своих предков («Столыпинский набор», дед – из казаков, поломничество на Соловки). Потом читал свои необычные стихи-ощущения и верлибры, заготовку к поэме из «смутного времени».
Поэт сложный, аудитория была задумчива. Хорошо выступила Татьяна Николаевна – среди томских литераторов она особенно ценит творчество Батурина, Данилова и вот – Пшеничного. Странное, конечно, сочетание. Но говорила она хорошо – про образность, про любовь к детям. Говорила о его детских стихах и импонирующей жизненной позиции, мол, благодаря таким как Владимир, не угасает надежда, что наша культура и общество выберется из ямы, в которую катимся последние 20 лет. Похоже, Пшеничный ей нравится, (если она говорит, что думает), - своей положительностью. Потому что – любить Пшеничного и не говорить про Лену…
У Владимира уже четверо дочек, и он строит дом в районе Зонального. Весь там. Работает где-то сторожем. Хотелось спросить – на что живут, но решила – бестактно. Может, кто помогает из родственников, может – перебиваются дешевыми товарами и едой. Заикнулся, что год работал в редакции «Начала века», но «разошелся со Скарлыгиным». Стихи – верлибр, много говорили об этом направлении. Он может и в рифму, но не считает обязательным загонять себя в рамки ритма и рифмы. Свободное, ничем не регламентированное, самовыражение. Книг не издаёт – нет денег, хотя материала уже «хватит на две». У него, с помощью А.Казанцева, выходили две книжечки, одна – 200 экз, другая – 300.
В своё время предисловие к его подборке в "Новом мире" написал Григорий Померанц.
Вот Владимировы стихи:
***
вы слышите треск
это рвется небо
будильник звонит
и звонит
а нам никак не проснуться
***
история человечества
три секунды
бешеного наслаждения невесомостью
в оборвавшемся лифте
***
Струйкой пара
покидает тело чайника
душа
***
сегодня я лисица
я умею оборачиваться радугой
или камнем
по выбору
а хожу я с лицом человека
собирающего листья
***
внутренний счетчик считает
километры моей любви
бумажной лентой уходящие вдаль
…и я со спичкой в руке
***
дыхание птиц
смешанное со снами цветов
это все
что известно
дождевой капле
Опять приплелась К-кая, было, повела себя в своём амплуа. Владимир не хотел быть невежливым, но отвечал ей довольно небрежно. Похоже - знает об её особенностях. Я не выдержала, когда она опять начала читать свои стихи после многословного вступления: «Может, остальным уйти? Почему вы превращаете наши встречи в диалоги: вы и гость «Автографа»? У нас принято слушать и других». Она пыхнула: «Я просто…» Лена разрулила, взяв слово. Больше Галина не встревала.
Было очень скользко. Туда я добиралась, твердя про себя, что обратно – только на такси. Но меня обратно до остановки довела Анастасия, художница. Резко понизилась температура, и то, что было подтаявшее – покрылось наледью. Очень опасно ходить.
Свободное копирование
