18.06.09 Читаю скачанную из сети «Кукушку» Марии М-ной (это дочь нашей Татьяны Николаевны). Андрей К. как-то намекал, что она в одном своём романе его очень нелицеприятно отразила. Кажется, я вычислила этот персонаж – «Игорь Компотов». Интересно читать, потому что про Томск. В общем, там чистое фентази с мистически-психологическим уклоном.
Она хорошо пишет, только вот в постмодернистком ключе: «разрушить, а затем…»
Сюжет (вернее – мысль: «свои реальности мы создаём сами») - тридцатилетний мужчина как бы вдруг «приходит в сознание» на даче своей любимой. Что с ним было «до того» - ничего не помнит, себя не идентифицирует, прошлого - нет. Начинает расследование, сбегает с дачи в город, обнаруживает двойника (на самом деле оригинала той личности, в образе которой он – копия – очнулся…). По ходу повествования возникает некий персонаж - Павел Кабанов (явно прототипом был покойный Павел Лобанов). "Компотов", кстати, там очень нелицеприятно вылеплен. Если это Андрей К., (а портрет один-в один), то автору, похоже, он чем-то насолил изрядно. Хотя моя привычка за внешним портретом подозревать и полное сходство персонажа с прототипом, вероятно, многих коробит. Вот и Ирина Василькова осаживала, когда в отзыве на её рассказ я стала проявлять свою "догадливость" - кто за кем скрывается.
…Мне не понятна основная мысль романа.
Но что эта вещь направлена против жизни (бессмысленность её) – это мне кажется бесспорным. В романе томские реалии: кафе «Кукушка» - знакомый интерьер (там был когда-то назначен, но не состоялся творческий вечер Наташи Ч-вой). Наталья Нелюбова – прима «Кукушки», очень узнаваемо портретно описанная; томские пейзажи, улицы, площади, трамвай – всё знакомо. Читалось из-за этого с интересом – нравится, что представляешь декорации, в которых разворачиваются события. А вечер в «Кукушке», посвященный Павлу Кабанова, так даже отчасти срисован с вечера нашего «Автографа», посвящённого Павлу Лобанову. Там Маша М-на тоже была и даже про Павла что-то рассказывала…
19.06.09 На "Автографе" вспоминали Анну Ахматову. Народу было не очень много. В основном, почти все говорили о том, что поэзия Ахматовой не является чем-то, без чего не представляешь жизни, мол, её лирика – она не очень близка: перчатки, вуаль, смена любовников, печаль по каждому поводу. Мол, особый мир: богемная, рафинированная, с царственными замашками женщина. Мол, если бы она не прожила такую долгую жизнь, возможно, её поэзия была бы уделом немногих. Но она участвовала в истории, её гнали (ни за что – именно, за вот эту стойкость собственного «я»), у неё сидел сын, её почему-то очень не любили власти – как до революции, так и после.
Возможно, кроме ни на кого не похожего поэтического дара, дело было в том, что она не желала ни под кого подстраиваться, что больше всего оберегала свою личную свободу. Эта независимость распространялась и на мужей, на любовников и даже на сына. И многие хотели её себе подчинить, овладеть ею, поруководить – она уходила и … писала стихи, обо всём этом писала стихи, и только этому своему призванию была верна до конца. Обсуждали и фильм «Луна в Зените» со Светланой Крючковой, в основном – понравился.
А потом пришла сама шеста Ира Киселёва (с нею две не известные нам молодые женщины, один мужчина и два ребёнка до 6-ти лет). Дети разбрелись по помещению, начали щебетать. Мы с Г.И. решили, что надо уходить - вечер сорван. Я поднялась: "Мы, наверное, пойдём..." И на Ольгин недоумённый взгляд - разъясняю: "Совершенно не понимаю, почему на нашей встрече маленькие дети, и совсем не уверена, что им тут место". О.Г. запротестовала, типа, пускай-пускай. Ира, красная, поднялась: «Их не с кем оставить, мы сейчас уйдём». (Как же "не с кем", когда столько с ними взрослых). Потом она вернулась, торопливо рассказала свою тему «Ахматова и Петербург», ушла. И возвращалась ещё раза три (сядет-встанет) прежде, чем уйти совсем. То есть, кто что говорил – в этом она не участвовала, не слушала. Осталось впечатление – пришла, чтобы «подать себя» и только. Ну и «группа поддержки» – без неё, в разных составах, Ира редко приходит.
Свободное копирование
