Однажды в актовом зале студии собрались студенты. Пригласили А. Н. Грибова и В. И. Топоркова. Тема встречи была непростая: «Современный театр и современная манера игры». Задали тон ершистые студенты, которым было тесно в системе Станиславского. Говорили запальчиво и бескомпромиссно. Двум народным артистам было явно неуютно. В теории они были не так сильны, как юные студенты. Алексей Николаевич Грибов, сидя за столом, попытался неуверенно поддержать разговор.
— Мне кажется, что если живой актер выходит на сцену, то он уже современный.
Шквал возражений обрушился на него. Тогда Грибов, не зная, что ответить, предложил:
— Вася, давай лучше сыграем!
— А что?
— Ну давай из «Мертвых душ».
Мы затихли. Они продолжали разговаривать. И мы не сразу поняли, что они уже играют сцену Собакевича и Чичикова. Настолько переход от разговора к игре был органичен. Играли практически на носу у нас. Близко. Все нюансы игры были как на ладони. Мы боялись перевести дыхание. Мы были свидетелями такой подлинной игры, такого высокого пилотажа, что когда они доиграли сцену, мы, стоя, аплодировали, забыв про диспут о современной манере игры.
А какое потрясение я испытал, когда увидел Бориса Ливанова в Ноздреве! Какая яркая, бесшабашная игра! Какая смелость! И какое сумасшедшее обаяние!
Конечно, и сейчас есть хорошие актеры, но тогда я застал другой калибр личностей. И это — не старческое мое брюзжание, а радость от того, что я был тому свидетель.
Из театральных потрясений не могу не вспомнить «Мещан» М. Горького в постановке Г. А. Товстоногова. Какой тонкий режиссерский рисунок! Какая команда актеров! Конечно, все решает масштаб личности. Чем крупнее личность, тем труднее с ней справиться государственной машине. Вопреки системе вырастали Г. Товстоногов, О. Ефремов, С. Образцов, Ю. Любимов, А. Райкин, И. Моисеев.
Это «вопреки» стоило им инфарктов и инсультов, но они, как атланты, держали на себе искусство. Не как тяжкий крест, а как свое высокое предназначение. За что им низкий поклон.
Свободное копирование
