Большой пруд не был прежде огорожен со стороны двора, хотя и существовали иногда надолбы: по берегу было много текших открыто родников; сад же, называвшийся "большим", был ближе пруда и тянулся по южной стороне его во всю его длину, состоя, с половины пруда до конца, из густой односторонней липовой аллеи (к стороне Яузы); в саду были яблони и кусты малины, смородины и крыжовника, а также кое где и цветы; огорожение пруда от двора произведено было приблизительно в 1865 году, и затем берег обращен в сад. По рассказам, во времена процветания Колосовых, берег пруда был в хорошем виде, разделан ступенями, на которых росли кусты; но с упадком Колосовых он был отдан под устройство огорода, и на нем были сделаны гряды, после чего он и оставался уже в том неблагоустроенном состоянии, в каком я его стал помнить. Я слышал, что Колосов хотел произвести очистку пруда, хотя он, по своей глубине и проточности, не имел никогда тины, но за то просили в то время 5 000 руб., и потому дело не состоялось.
Кроме береговых не особенно больших родников в конце пруда существовали 2 сильных родника, из которых один проходил под строением (сгоревшим в 1901 году) и втекал в пруд (в северо-восточном углу его) довольно низко, а другой, существующий и поныне, тек на высоком расстоянии от уровня пруда. Водой из этого родника, до расширения мытищинского водопровода (т.е. до конца 1840-х годов) пользовались все окрестные жители; к нему, в видах противопожарных, был даже устроен, по требованию полиции, широкий по берегу съезд с двух сторон.
Соседями нашими, на моей памяти, с северной стороны выше нас по горе были: в передней части Усачевы, а в задней - Николай Вас. Маклаков; кроме того, в самом конце гнездилось (отделенное, видимо, от Маклакова) маленькое владение, переходившее в разные руки (где помещалась в течение некоторого времени красильня шелка) и носившее в последнее время название "петушиный двор" по случаю проживания там разного сброда; строение это как-то сгорело.
Когда Усачевы купили землю Маклакова (это было в самом начале 1840-х годов), то, имея отличный сад, но не имея воды, они вздумали перерыть наш большой родник, для чего ими выше его на маклаковской земле была устроена водокачка с конным приводом; родник наш потерял в значительной степени свою силу, что особенно выражалось во время производства качки, но это продолжалось недолго. Со смертью П.Н. Усачева (умершего от холеры 18 июня 1848 г.) поддержка сада стала падать, а в 1854 году имение Усачевых было продано Герасиму Ив. Хлудову; им была проведена вода в дом и сад из мытищинского водопровода, и имевшаяся водокачка была уничтожена. Тем не менее, в силу других обстоятельств - понижения почвенной воды (последовавшего, как говорят, от устройства артезианских колодцев) количество вытекающей из родника воды значительно сократилось, и он, после многократных расчисток, понизился настолько, что в настоящее время втекает в пруд почти на уровне его поверхности.
В большом пруде всегда водилась рыба - караси, окуни, пескари, карпы (попадавшиеся при ловле величиной в аршин и даже несколько более), не говоря о массе плотвы; от отца слышал я, что во времена Колосовых было однажды посажено в пруд большое количество стерлядей, но в один несчастный год они все заснули. Бывало, ловля рыбы производилась неводом, который во всю ширину пруда проводился в длину его; большая рыба при приближении невода прыгала через него, смотреть на такую ловлю собирались соседние охотники. Рыба есть и теперь, но, вероятно, не в большом количестве, и притом крупной не видно; невода давно уже у нас нет и потому ловится иногда кое-что (караси) вершами. Пруд наш настолько славился своей чистотой, что в 1849 году, по случаю царского приезда в апреле для освящения большого кремлевского дворца, в нем помещались от живорыбного торговца И.Е. Мочалова садки с предназначавшейся для двора рыбой - стерлядями и осетрами (в Москве-реке по случаю половодья держать их было тогда нельзя).
Колка на пруде льда отдавалась всегда занимавшимся этим промыслом ледоколам за плату от 30 до 50 руб. в год; так это шло до зимы 1852 - 53 гг., когда она была предоставлена содержавшему в Сыромятниках пивоваренный завод Николаю Федор. Мамонтову на 2 зимы по 150 руб. за каждую; с того времени плата эта не понижалась, а еще возвысилась. На пруде издавна существовали купальня и лодка: купальней пользовались не только мы сами (во время детства мы купались по нескольку раз в день, плавая и с наружи), но, с разрешения нашего, и некоторые соседи: так П.Н. Усачев ходил купаться ежедневно, утром и вечером, для чего из его сада была устроена на наш двор калитка (остающаяся до сего времени); ключ от нее имелся и у нас для предоставления нам удобства к посещению того сада.
Кроме "большого" сада, на юг от дома нашего (к Яузе), отделявшись от него проездом в ворота, существовал всегда "маленький" сад с беседкой вблизи забора к реке (беседка эта была ранее, на моей памяти, в большом саду при начале аллеи, но была перенесена оттуда вследствие того, что в ней постоянно были обворовываемы дверные и иконные приборы); в нем были правильные дорожки, затем, так же как и в большом саду, яблони, малина, смородина и крыжовник. Бывший при нем пруд, называвшийся "маленьким", хотя был также проточный, но вследствие того, что он был мелкий (впрочем, в детстве я однажды, тянувшись за чем-то с берега и сорвавшись, тонул в нем) и на берегу его росла громадная старая ветла, согнувшаяся стволом, и накрывала его до середины, он был весь в тине; вода в нем была чрезвычайно холодная: на берегу был родник, водой которого пользовались рабочие; из рыбы в нем водились караси, пускавшиеся в него после ловли их в большом пруде; он засыпан нами в недавнее время.
Положение южной половины нашего двора (в направлении к реке), впоследствии значительно подсыпанной, было низкое с постепенным уклоном. При возвышении уровня реки во время половодья весьма часто вода входила к нам на двор; во время половодья 1849 года Яуза сливалась, как в записи значится, 12 апреля с большим прудом, стоявши не менее как на 1/2 арш. выше берега, который был огораживаем досками, чтобы не ушла рыба; то же повторилось в 1855 году; забор между садом и соседним огородом, бывший довольно ветхим, был большею частью повален, вследствие чего пришлось после того сделать его весь вновь и переменить столбы; но вода следующего 1856 года была еще выше: она доходила до самых ворот, бывших возле нашего дома, а на месте нахождения теперь 3-этажного корпуса - до линии его южной стороны. Большой пруд составлял с рекой одно озеро; забор, сделанный вновь в предшествующем году, поднимался водой целыми звеньями, так что был повален весь и остался на месте благодаря лишь тому, что был связан, а в особенности, что за ним были насажены ветлы, удержавшие его от разноса. По Полуярославскому переулку вода доходила до находящегося у нас здания с мезонином; после того чрезвычайно высокая вода была еще в 1867 году; она не достигала воды 1856 года, как было видно по имевшимся у нас отметкам на ближайшем к реке строении (опальной), лишь на 5 вершков; несмотря на произведенную пред тем некоторую подсыпку сада в прилегающей к реке части, река сливалась с большим прудом через край; 15 апреля все заборы были опять подняты (столбы выворочены водой из земли). После того были приняты меры к более значительному возвышению береговой части земли, что постепенно и было произведено.
