В начале 80-х годов уже многие понимали, что такое управление государством грозит полным развалом экономики. Богатейшая страна продолжала идти ко дну, но административную систему по-прежнему занимали не глобальные хозяйственные проблемы, решать которые ей было не под силу, а любые проявления самостоятельности, принимаемые ею за строптивость и оппозицию. История с «Печорой» была одним из редких случаев, когда власть столкнулась с решительным сопротивлением трудового коллектива. Такого коллективам не прощают. Реванш партийная номенклатура возьмет, хорошо подготовившись, четыре года спустя, когда с привлечением всей мощи карательных органов обрушится на «Печору».
В декабре 1986 года среди ночи меня поднял телефонный звонок. Я находился в Магадане и еще не открыл глаза, но, нащупывая трубку, понимал, что прорывается межгород.
В Магадан я прилетел для участия во Всесоюзном совещании работников золотой промышленности. Сюда съехались руководители отрасли и всех крупных предприятий. Артель к тому времени признали лучшей в стране из негосударственных добывающих производств. За семь лет существования ее оборот вырос с 5 до 24 миллионов рублей. Таких темпов роста производства не знала ни одна страна, в том числе Япония. Отчисления от доходов мы направляем на строительство капитальных баз, отличных столовых, бассейнов. Я не могу понять, почему страна, располагая фантастическими ресурсами и возможностями, работает медлительно, неповоротливо, со скрипом. Точно не смазка, а речной песок в стыковочных узлах экономического механизма.
Неудовлетворенность происходящим стала у нас нормальным состоянием. Как точно сказал Юрий Карякин, наше поколение оказалось в самом эпицентре борьбы времени живого и мертвого.
На собраниях в «Печоре» не любят рассуждать на отвлеченные темы. А производственные дела вызывают бурные споры. Часто они заканчиваются принятием довольно смелых решений. Таким было в 1984 году артельное решение принять предложение объединения «Полярноуралгеология»: параллельно с золотодобычей, без ущерба для нее, артельными силами и техникой пробить в горах дорогу к базе геологов. Местные строители-дорожники не брались за это дело, считая его невыполнимым, у объединения пропадали выделенные средства. Некоторые издержки золотодобычи перекрываются высокой рентабельностью попутных строительных работ.
Приличные доходы артельщиков многих раздражали. Проверки были у нас регулярны, как банные дни. Но мне в голову не приходило, что не безделье, не убыточность, а изнурительная работа и желание зарабатывать деньги может обеспокоить власти.
В тот год, когда я полетел на конференцию в Магадан, трест «Коминефтедорстрой» провел сравнительный анализ работы треста и «Печоры». Мы с ними в одних условиях, по единым нормам прокладывали подъездные пути к нефтяным месторождениям. У артели месячная выработка на человека оказалась в 3,5 раза выше, чем у треста, производительность одного экскаватора в 2,5 раза выше, объем грузоперевозок на самосвал в 4,5 раза выше, притом, что мы работали, в отличие от треста, на старой технике. Дело, разумеется, не в людях, не только в людях. Государственное предприятие с его жесткой командной подчиненностью по вертикали, отсутствием всякого стимула в повышении производительности труда остается бесправным элементом ведомства и не может соперничать с экономически самостоятельной артелью.
Когда по проложенной нами дороге в артель приезжает местное начальство, мы слышим восторги. Но я стараюсь направить разговор в другое русло. Слишком часто в моей жизни расслабляющее доброе слово оказывалось предвестником страшных ударов.
Свободное копирование
