Среди людей, с которыми Володя беседовал в доме Мончинских, был Важа Церетели, один из тех, с кем мы познакомились на Колыме, вместе работали в Якутии, Бодайбо. Увидев первый раз этого сдержанного человека, нельзя было подумать, что он когда-то был действительно головной болью милиции Кавказа.
В Магадане, живя на поселении, Важа приютил пойманного в тайге медвежонка. Машка — так он назвал маленькую медведицу — была ему как дитя. Он кормил ее, играл с ней. Медведице было два с половиной года, когда в отсутствие Важи один из соседей зашел к нему в дом. Медведица ударила незнакомца лапой. Я спросил Важу: здорово ударила? «Наверное, здорово — дети родные узнать не могут». Магаданский облисполком вынес решение — убить медведя. Пришли милиционер и представитель исполкома с предписанием. Важа долго разглядывал бумагу. «Как убить? — удивился он. — Это вам Эрнст Тельман, что ли?!»
Он не дал Машку в обиду — увез в глухую тайгу и выпустил.
В другой раз работавший в котельной кочегар поймал и съел его собаку. Важа нашел его и пассатижами выломал передние зубы.
Он бывал и совсем другим.
В Алдане мы с ним выходим из столовой (вечером она работала как ресторан). Видим двух плачущих женщин — мать и дочь. Младшая, по виду студентка, просто в истерике. Швейцар объясняет, что шубу девушки утащили. Важа, поглядев на них, говорит мне: «Давай дадим им денег». Я спросил, сколько стоит шуба.
— Цигейка, почти полтысячи! — отвечает сквозь слезы женщина.
Важа достал деньги и отдал ей.
Однажды я застал Важу навалившимся на кухонный стол. Он писал письмо. «Кому?» — поинтересовался я. «Так, одному кавказскому человеку… Расулу Гамзатову». Он прочитал мне написанное. «Когда я еще учился в школе, — напоминал Важа, — ты написал о Шамиле, что он предатель. Плохо написал! И я тебя возненавидел. Потому что Шамиль — настоящий горец и сопротивлялся покорению родины. Прошло время, ты извинился, написав о Шамиле на этот раз правдиво. Как кавказский человек, я обрадовался, потому что ты личность, к тебе прислушиваются, и я простил тебя. Но теперь, когда ты поставил свое имя под письмом против Сахарова и Солженицына, я понял, уже навсегда, что ты редкая сволочь. Это говорю тебе я, кавказец Важа Церетели».
Высоцкий хотел побывать на берегу Ангары, в тех местах, где в начале февраля 1921 года красноармейцы расстреляли А.В. Колчака и тело опустили в прорубь. Ходили слухи, что Ленин приказал сохранить адмиралу жизнь, но телеграмма пришла слишком поздно.
«Как-то все интересно получается, — горячился Важа. — Спасти в Иркутске Колчака он опоздал, спасти в Екатеринбурге царя — опоздал. А вскочить в Берне в вагон поезда и попасть к началу революции в России — успел…»
Личность адмирала, исследователя Севера, его любовь к А. В. Темиревой, арестованной вместе с ним в Иркутске и лишенной возможности похоронить любимого человека, притягивали Володю.
Всю дорогу до Байкала он молчал.
Свободное копирование
