15.05.08 Читаю сборник Владимира Костина «Годовые кольца», выставленную в шорт-листе на российскую премию. Но не получит! И только из-за совершенно безобразной корректуры – это позор какой-то для издательства выпускать так безграмотно набранный текст. И автора-то (филолога) это не красит, ведь есть процедура «считки». Посади более-менее грамотного за черновой экземпляр, на компе включи офисную программу проверки на грамотность… Нельзя же считать авторским стилем катавасию с прямым текстом – то кавычки, то тире, то вообще – никакой авторской речи и прямой, всё идёт сплошняком, то поставлено двоеточие, потом идёт тире и с большой буквы на этой же строке прямая речь без кавычек. А точки внутри скобок и кавычек, а лишние запятые или их недостаток! И потом – почему книга издается на такой толстой бумаге, которая для детских книг применяется (в расчете на неразумность деток) – толщина и вес, а текст читается именно как детская книга – прочёл мало, а полкниги уже пролистал.
Содержание: повести и рассказы, кое-что видела в альманахе «Каменный Мост». Вот повесть «Бюст» (прототип героя - как бы не Олег Плетнёв: издаёт газету, нечистоплотность в расширении жизненного пространства, гибель в море). Реалии нашего томского истаблишмента – мэрия, губернатор, досталось департаменту культуры («педерасты»). Интересные детали Харбинской действительности в 20-40-х годах и узбекские страницы: как сбор хлопка («белого золота») давался простому люду. Отношения в семье: мать и сын, сын и отец, муж и жена. Как всё безрадостно становится, когда человеком овладевает идея: «сделать свою жизнь роскошной», или «отмстить мужу, отыграться на сыне за брошенность, сделать из него мужика одной, без отца – мучить его, приговаривая «вспомним папочку!», «не отстать от мужа в успешности, не дать ему опередить себя». Несчастный ребёнок Петечка, подросток, остро всё чувствующий и болеющий от глупости и суетности «предков», одинокий, прилепившийся к краснобаю и цинику только потому, что тот единственный ждёт Петиного прихода с радостью. Повесть о разрушении личности, о вытравливание из неё духа – неважно, временем ли эта работа делается, средой или собственными постепенными шагами в направлении – как бы получше тут устроиться. В повести нет, на ком бы остановить внимание с симпатией – от всех с души воротит.
Что за время! Не только герой – личность, которой руки бы не подал, но и окружение: гад на гаде. Только время подростковости отца героя повести, их похождения, их романтизм – ещё вызывает сочувствие; в остальном же – вот нет у нас хороших людей, негде их искать. Петечка, сынок, ещё не вырос. То есть тоже – лишь подросток ещё приемлем. Да и в его будущем нет никакой уверенности: суетная и неумная мама, наставник с гибкими установками – кусать кормящую руку, при этом не отказываясь от кормления… Бюст – с моста в реку, бюст, изготовленный при жизни и сконцентрировавший в себе всю нелепость этой жизни: что оставил после себя – каменного истукана, которого никто не хочет больше лицезреть. Автор даже на могилу его не «пристроил» - сын, намаявшись глядеть, как все отворачиваются от хлопот матери установить бюст в городе, запаковал его в мешок и с наставником сбросил с моста в реку.
«Платочек и рожок» - про бывшую смолянку Агафью, не эмигрировавшую из России и напрочь не принявшую эту жизнь, и оставшись «белой костью», перекрасившую белую шкурку в тёмный цвет (хамелеон, слился со средой, чтобы уцелеть).
Её портрет со всех сторон – соседи, участковый, дружок внучки, бывший зять. Цельный человек, не увидавший никакого (кроме внучки, да и ту жизнь «уводит») счастья или оправдания своей жизни, сохранившая до смерти верность монаршей семье, не пожелавшая, чтобы платок расстрелянного царевича Алексея попал в равнодушные руки.
Только вот введение в повествование Клюева мне не совсем понятно. Или намёк, что не смирись Агафья – погибла бы вот так же, ни за грош, а так всё же жила, как остров среди болота – всяк, кто её узнал, к ней тянулся. Силу духа признавал. А поэт – сломался. Ему рожок из грязи вытащенный, а Агафье – платочек с серебряной вышивкой. Тут какой-то символ, писателю ясный – мне же только мудрствовать остаётся.
Очень понравилась повесть «Музонька» - судьба женщины, наделённой неординарным характером, чувством справедливости, сострадания, опять же целостности, счастливой во все годы своей жизни, хотя на свою голову тоже всяких «приключений» находила – в основном, во взаимоотношениях с людьми; мужей выбирала – необычных, служить им хотела, а они от неё уставали («Дерево не по плечу» - так и вспоминается). И ни один не оказывался её достойным.
Редкая вещь в наши годы: Костин – писатель-мужчина, как современный Тургенева, создаёт образ идеальной женщины, живой и идеальной. Вполне реалистически написанная вещь, хотя в других повестях чувствуется какой-никакой эксперимент с формой – та же «Агафья».
«Что упало» - тоже реалистически изложена история, как рушится сообщество тесно когда-то связанных общими интересами людей – шесть семей, дружащих уже лет 30, распадаются на пары или даже начинают сбиваться в конгломерат, а не в кристаллическую решётку, а одного так даже и выдавливают, как вообще инородное тело (чуть не раздавливают). И он находит родство не в среде интеллектуалов, а с водителем такси. И общность их – по несчастливости и одинокости среди «своих».
«Годовые кольца» - особняком – 4 новеллы про путешествия на природе, с сыном, с товарищем; про исторические находки и аналогии.
Книга хорошая. Издана, правда, безобразно. Так и не поняла – то ли поиски своей грамматики, то ли в издательстве корректора нет приличного.
Свободное копирование
