9 мая.
На днях получила первое письмо от Вали, сегодня -- второе. Она в восторге от Киева; из первого письма видно, как её всё занимает -- и путешествие, и её новое положение, и муж, услужливый и нежный, ухаживающий за ней, как за ребёнком. Читая это письмо, такое весёлое, счастливое, я испытала невольно радостное чувство. Слава Богу, она счастлива, лишь бы она была счастлива... Надо, чтобы первые дни её новой жизни не омрачались никакими тучами... Я не скажу ей ничего больше о Петербурге, время -- залечит её горе; средства к образованию всегда у неё будут, а пока пусть живёт радостно, забыв о прошлом и не думая о будущем...
Во втором письме Валя пишет об отъезде в город П., а оттуда в имение мужа, и ей невольно приходит на мысль, что она должна будет жить в провинции, а не там, где мечтали мы обе... Так грустно и покорно говорит она, что старается себя утешить тем, что её горе -- ничтожно в сравнении с массою страданий всего человечества: "в этом всё моё спасение, чтобы не плакать от отчаяния по тому, что так ещё недавно похоронила. А плакать мне теперь уже нельзя, чтобы не мучить его".
Что же мне было делать, прочтя эти строки? Плакать опять? слёз уже не было... а то, что тяжело лежит на сердце, -- останется, и дольше, чем будет печалиться Валя. <...>
Свободное копирование
