1.1 Я родился евреем

Я родился в Ленинграде 2 ноября 1934 года. Мои родители были евреями. Моя национальность и была той фишкой, которая сразу предопределила многое из того, что мне пришлось пережить. Заметьте, я не написал «в еврейской семье», назвать нашу семью еврейской можно было с большим трудом, – мы с родителями не ходили в синагогу и не молились, мы не отмечали еврейские праздники, меня не учили говорить на идиш и, тем более, не учили древнееврейскому языку, мы не соблюдали субботу. И тем не менее, это была еврейская семья, только наполовину ассимилированная.

      Бабушка и дедушка между собой говорили только на идиш, а мама с папой говорили на идиш тогда, когда не хотели, чтобы я их понимал. На песах (еврейская пасха) бабушка обязательно ездила в синагогу за мацой. А как-то в отсутствие моих родителей пришел раввин (кто его тайком позвал?), посмотрел на меня, возложил мне на голову руки, произнес какую-то молитву, что-то сказал бабушке на идиш и ушел, неодобрительно качая головой.

      Мне никогда не говорили, что я еврей, пока меня не стали дразнить мальчишки. «Сам ты еврей», – я за словом в карман не лез. Когда я спросил, почему меня так обзывают, мама, путаясь, попыталась мне объяснить, что мы на самом деле евреи, что каждый человек рождается со своей национальностью, что это не стыдно. Стыдно дразнить. А дедушка сказал, что евреи – богом избранный народ, и надо гордиться тем, что ты родился евреем. Я не понял, почему он говорит о боге, хотя «бога нет», и почему несуществующий бог избрал евреев и для чего он их избрал, но мысль эта показалась мне приятной, словно я приобщился к чему-то важному.

      Я рано осознал, что я еврей, и меня могут дразнить именно тем, что я еврей. Да еще совсем обидным словом жид: «Жид, еврей, самовар согрей». Тем более, что жидами мальчишки почему-то называли воробьев. Но не думайте, что я был бедным и затюканным мальчиком, не умеющим бороться за себя, свое место среди детей, а потом в мире взрослых, в конечном итоге – за место в жизни. Когда меня оскорбляли, я отвечал обидчику, а мог и подраться, хотя никогда не был физически сильным, и чаще бывал бит.

      Кажется удивительным, но я себя не чувствовал евреем, пока мне не давали это понять. Я был обычным мальчишкой, таким же, как большинство вокруг меня. И я не ощущал себя евреем, я был русским. Я прекрасно владел своим родным русским языком, грамотно говорил и писал. Мечтал стать ученым-физиком. Мечтал принести пользу своей стране. Был ее патриотом.

      Но по «правилам игры» у меня было свое место в этой жизни, и это место я должен был твердо знать и не пытаться занять то, что мне изначально не принадлежало по рождению. По этим правилам, как оказалось, в советском обществе я не являлся полноценным человеком. Пятый пункт в моем паспорте, где было вписано – «Национальность: еврей», указывал мне: всяк сверчок знай свой шесток. О, этот пресловутый пятый пункт. Да еще и отчество – Самуилович, которое прямо указывало на то, что мой отец был евреем. Но если в раннем детстве я немного стеснялся, что я еврей, то вскоре понял, что это глупо. Чуть позже я понял, что каждый человек должен гордиться своим происхождением, своими предками, гордиться принадлежностью к своему народу, к своей древней культуре. Я рожден евреем и воспитан русской культурой. Я считаю себя и евреем, и русским одновременно. Я причастен к 6000-летней истории еврейского народа, его культуре, и у меня болит сердце за судьбу моей древней родины – Израиля. Но я живо интересуюсь и прошлым русского народа, и у меня болит душа за судьбу России, ее престиж в мире. 

      Как-то один из работников горкома партии попытался называть меня Михаилом Семеновичем. Я его тут же поправил – не Семенович, а Самуилович.  Мне так проще, - попытался он выкрутиться.  -Моего отца звали Самуилом, твердо ответил я. Больше попыток с его стороны не было.

      Выдавала и моя еврейская внешность. У меня был не слишком длинный и совсем не горбатый еврейский нос, но все-таки во мне сразу распознавали еврея, особенно те, кто старательно искал еврейские черты в каждом человеке: свой или чужой. «Папа, я же не похож на еврея?» – спрашивал я отца, глядя на себя в зеркало. «Конечно, сынок, – отвечал мне отец, – ты не похож, но все евреи похожи на тебя».

      – Бьют не по паспорту, а по физиономии, - говорил в детстве мне отец, повторяя расхожую среди евреев поговорку.  Он знал, что говорил. Сегодня таких, кто бьет по физиономии, причем не только еврейской, но и по физиономии лиц кавказской национальности и просто любой непохожей на русскую, стало в России еще больше, чем раньше. Они, как и раньше кричат: «Бей жидов, – спасай Россию!», кричат об этом повсюду, но им сегодня предоставляют трибуну. Они винят евреев во всех бедах человечества, и отрицают трагедию еврейского народа в годы войны, когда нас убивали только за то, что мы евреи. 6,000,000 (шесть миллионов евреев) было убито тогда! Но сегодня и русские стали гонимой нацией, и это удивительно. Но в прибалтийских республиках многим из них отказывают в гражданстве, а следовательно и в участии в выборах, считая их оккупантами.

      Мой отец воевал, был ранен, контужен и закончил войну в Вене. Он воевал за Россию и против фашизма. Некоторые мои родственники погибли в кровавой мясорубке 2-й мировой войны, в частности, сестра моего отца Эмма. Нам, евреям, досталось от Гитлера в полной мере – он более, чем наполовину сократил численность евреев в мире. Холокост – страшнейшая трагедия ХХ века.
 
     Но в России был свой Холокост. Никто не подсчитал, сколько евреев сгноил в лагерях ГУЛАГА Сталин, но сколько близких, сколько знакомых моих родителей, умных, талантливых и преданных России людей безвозвратно канули в небытие в 30-х! И только чудом вышел оправданным из лагерей старший брат моей мамы Михаил. А другой мой дядя, Бенциан, старший брат моего отца, безвинно осужденный на 10 лет, погиб на этапе в лагерь.

      Нам евреям досталось от Сталина в полной мере. Режим, установленный им, репрессировал людей, объявленных «врагами народа». Он переселял народы, уничтожал миллионы людей и ломал судьбы десяткам миллионов. Он сломал и мою судьбу, не дав мне стать тем, кем я хотел быть, отдать стране все, на что я был способен.

      Большевистские вожди ни с чем и ни с кем не считались. Ленин, Сталин и все другие большевики, их соратники а затем и их продолжатели, строившие коммунизм в России, все они были, как говорят, одним миром мазаны. Они прикрывались замечательной, но утопической идеей построения светлого коммунистического общества. Но на пути воплощения этой идеи в действительность погубили самобытную и прекрасную культуру России вместе с ее носителями, лучшими представителями интеллигенции, самую активную часть общества, стремившегося к лучшей жизни, сломали и растоптали все, что могли, включая общечеловеческие ценности, а на развалинах старого мира построили уродливую конструкцию «развитого социализма». Большая часть партийных вождей страны и местного значения не верили в то, что они говорят и насаждают, – они просто делали карьеру.
 
         Весь мир насилья мы разрушим
       До основанья, а затем
       Мы наш, мы новый мир построим,
       Кто был ничем, то станет всем.

      Это слова из коммунистического гимна – Интернационала. Они сделали это – разрушили один мир, но вместе с миром насилья – они говорили об эксплуатации человека человеком – разрушили и всю жизнь России, и все неповторимые миры – миры каждого российского человека. А построенный большевиками новый мир оказался тоже миром насилья, только еще более жутким, заполненным тюрьмами и лагерями, переселениями народов и расстрелами невинных людей. Только в 1937-38 гг. было расстреляно более 700 тыс. человек. А миры каждого жителя страны «победившего социализма» оказались исковерканными. Одних сделали доносчиками, других – жертвами, третьих – соглашателями, четвертых – умеющими скрывать свои мысли. Последних, вероятно, было большинство.
 
     Мой народ, еврейский народ Советского Союза, подвергался преследованиям и унижениям. Я это, увы, испытал и на себе. Антисемитизм в России  был на всех уровнях – и на бытовом, и на государственном.

      Бедная Россия. Когда коммунизма не стало, а партия большевиков была распущена – это произошло в 1991 году, – носители этой утопической идеи – партийные бонзы – вмиг перестали быть убежденными коммунистами и атеистами, стали поголовно верующими, и теперь ходят в церковь и крестят лбы. Убедите меня, что бывшие партийные деятели перестали быть атеистами и антисемитами. С чего бы это?

      – Изменилась ли система? – подумал я, – Пожалуй, нет, только видоизменились правила игры. Почувствовав это кожей, в январе 1992 года я уехал из страны. Мне с ними не по пути. Я родился евреем, во многом благодаря им, ощутил себя евреем. Я тридцать три года самоотверженно работал на благо России, но моей России уже нет. И как хорошо, что теперь в мире есть Израиль, я горжусь тем, что евреи снова создали свое государство.

      Кто я на самом деле? Конечно, еврей. Как мне хорошо от сознания того, что я еврей. Я – еврей, взращенный русской культурой, приобщившийся к ней, думающий и пишущий по-русски. Как мне хорошо оттого, что я думаю и пишу по-русски. И именно таким русским евреем я останусь до конца дней своих. Хоть и живу теперь в США. А в Израиле говорят, что они не евреи, а израильтяне.

      Израиль родина моих предков. Россия – моя родина. США – родина моих потомков.  Я не умею говорить ни на иврите, ни на идиш. Жаль, но теперь я и не научусь. Иврит - возрожденный язык, идиш - погубленный. Сегодня культура миллионов людей, говоривших на идиш, усилиями Гитлера и Сталина уничтожена, повидимому, безвозвратно.  Погублена во многом и культура переселенных народов, с которыми Сталин не считался, отправляя их в Сибирь и Среднюю Азию.
 
     Но в значительной степени была погублена и русская культура после уничтожения российской интеллигенции, которая была частично истреблена, а частично эмигрировала и не вернулась домой. Я и моя семья были тоже носителями русской культуры, и мы эмигрировали в США. Одна семья – не потеря. Но миллионы семей, эмигрировавших, начиная с 20-х годов, – потеря невосполнимая.