5-го, утром, камергер Нарышкин приехал к тайному советнику и сказал, что теперь, пока царская фамилия еще здесь, лошадей дать не могут и что вообще по случаю отъезда всего двора и всех министров для его высочества невозможно достать столько лошадей, сколько он требует, а только по крайней мере 75 или 80. Потому из повозок опять все вынули, и все думали, что многим из наших придется здесь остаться, что последует другое назначение и что даже те, которые поедут, должны будут уменьшить свою поклажу, так как лошадей каждый получит менее, нежели сколько сначала определено было по расписанию. Тайный советник спрашивал у его высочества, позволит ли он ехать в Москву тем из своих придворных, которые вздумали бы отправиться туда на свой счет, и, получив утвердительный ответ, сказал мне в тот же день, чтобы я не горевал и готовился к путешествию, что его высочество позволяет ехать в Москву желающим на своих издержках, которые вовсе незначительны, и что для меня в свое время будут лошади. Он просил меня однако ж держать это покамест про себя, потому что иначе многие захотят искать такого позволения и тогда легко может случиться, что его высочество не даст его никому. Мне очень хотелось видеть Москву, и потому новость эта немало меня обрадовала. Вечером его высочество был на ассамблее у великого канцлера Головкина, куда я, как не дежурный, опять не попал.
Свободное копирование
