Дневник 1721 - 55

17-го, утром, приезжал сын вице-канцлера Шафирова и от имени своего отца приглашал его высочество на обед, назначенный у них на следующий день, 18-го числа. Герцог обещал ему приехать. Около полудня его высочество отправился на обед к князю Кантемиру Валашскому с тайными советниками и со всеми прочими придворными кавалерами на двух барках, из которых одна принадлежала герцогу, а другая была прислана князем для нашей свиты. Вчера он именно приглашал весь наш двор, почему нас и была порядочная толпа; в свите герцога недоставало только Сурланда и Негелейна. Так как барка его высочества ушла немного вперед, то мы не успели нагнать ее и приехали к князю Валашскому тогда уже, когда его высочество вошел в дом. В большой комнате, перед гостиной, где все собрались, накрыт был стол на 16 приборов, за который вскоре и сели. Войдя туда, где стояла княгиня Валашская, я был поражен красотою ее стана и лица: она, бесспорно, одна из прекраснейших женщин во всем Петербурге. Хотя я и прежде имел счастье видеть ее в Швеции (где она несколько лет находилась в плену с отцом своим, генералом князем Трубецким, и одною или двумя сестрами) при бракосочетании нынешней королевы и кроме того не раз, и она тогда уже слыла за красавицу, однако ж теперь нашел ее еще красивее и приятнее. Она блондинка, высока ростом и имеет прекрасные руки и чудный цвет лица. На веке левого глаза у нее маленькое черное пятно, издали похожее на мушку, но оно нисколько не вредит красоте и живости ее глаз, напротив делает их еще более выразительными. Когда обед был готов, его высочество повел ее, а тайный советник Бассевич дочь князя (от первого брака, лет 20 и незавидной наружности, но, говорят, очень ученую, знающую отлично языки греческий и итальянский) в столовую, где, после краткой молитвы, сели за стол, и герцогу пришлось сидеть между этими двумя дамами; да других и не было. Так как за большим столом приборов недостало для всех, то я с майором Эдером и двумя или тремя валашскими офицерами поместился за другой, поставленный возле большого. Заняв место несколько прежде майора, бывшего дежурным и обязанного прислуживать его высочеству в начале обеда, я выбрал себе лучшее, т. е. то, с которого мог видеть княгиню, и когда явился мой товарищ с словами: “Приятель, подвигайся дальше”, я, разумеется, поблагодарил его и указал на ожидавшее его порожнее место, объявив, что вовсе не так глуп, чтоб уступить приятную позицию, занимаемую мною. Но она скоро сделалась бы весьма неприятною, если б соседи мои вовремя не сказали мне, что платье мое с одной стороны сверху донизу мокро. Как это случилось, я сначала не мог себе объяснить, потому что сидел спиною к стене, где никто не мог меня облить; но не успел я оглянуться, как почувствовал на носу падение холодной капли, которая вскоре и объяснила, отчего меня всего вымочило. Все утро шел дождь, от которого в плохом деревянном и неплотно построенном доме князя сделалась течь. Сначала меня это немного озадачило, да и жаль было летнего платья, которое я надевал не более 8 раз; но товарищи мои уверяли меня, что пятен не будет, и в самом деле их не было. За столом сидели очень долго, потому что обед, по здешнему обычаю, состоял из множества горячих и холодных блюд. Пили также довольно много, хотя все вина, которыми нас угощали, были не из лучших. После обеда пошли опять в гостиную, где всякий, по желанию, пил чай или кофе. Князь Валашский, страстный любитель табаку, велел подать трубки для себя и для тех, которые также любили покурить; к ним, один из первых, присоединился тайный советник Бассевич, большой ценитель этого удовольствия. Между тем его высочество пошел с княгинею в ее спальню, где она в первый визит герцога лежала на парадной постели. Комната эта, довольно чистая и устланная зелеными половиками, была открыта и ни на минуту не оставалась пустою, потому что гости постоянно входили и выходили. Его высочество, знавший княгиню еще в Швеции, очень занимался ею, и так как она женщина весьма приятная и образованная, то они хорошо проводили время, разговаривая то по-шведски, то по-немецки. Вскоре после обеда приехала княжна Трубецкая с своею племянницею и ее француженкою. Эта княжна родная сестра княгини Черкасской, но далеко не так хороша собою, как последняя, хотя также недурна. Она сильно румянится. Впрочем, почти все здешние дамы так хорошо умеют раскрашивать себя, что мало уступают француженкам; но княжна одна из тех, которые наиболее следуют этой дурной и отвратительной моде. Маленькой княжне Черкасской лет 8 или 9, и она для своих лет так мила и приятна, что можно подумать, что она наилучшим образом воспитана во Франции. Но она здесь не единственный ребенок, о воспитании которого так тщательно заботятся. Вообще надобно отдать справедливость здешним родителям: они не щадят ничего для образования своих детей. Вот почему и смотришь с удивлением на большие перемены, совершившиеся в России в столь короткое время. Русская женщина, еще недавно грубая и необразованная, так изменилась к лучшему, что теперь мало уступает немкам и француженкам в тонкости обращения и светскости, а иногда, в некоторых отношениях, даже имеет перед ними преимущество. Когда, по распоряжению князя, явилось 6 или 8 музыкантов царицы, а мы кончили пить из разных вещиц, стоявших на ночном столике княгини, как, например, из маленького стеклянного башмачка и других, его высочество с хозяйкою дома открыл танцы, которые продолжались несколько часов, несмотря на то что дам было всего четыре со включением и маленькой княжны Черкасской. Если б Трубецкая не уехала с своею молоденькою племянницею (становилось уже поздно), то протанцевали бы и еще, потому что все были очень веселы. После танцев опять накрыли на стол, и пока делались приготовления к ужину, мы слушали какого-то слепого казака, игравшего на бандуре, инструменте, который похож на лютню, с тою только разницею, что не так велик и имеет меньше струн. Он пел множество песен, не совсем, кажется, пристойного содержания, аккомпанируя себе на этом инструменте, и выходило недурно. Наконец, когда стол был готов, все отправились ужинать и после танцев кушали с большим аппетитом. Тайный советник Бассевич не ужинал с нами, потому что уже часа за два до того уехал. Те немногие бокалы, которые были распиты, разносили четыре сына князя, довольно тщательно наблюдавшие за тем, чтобы все пили поровну. Эти молодые князья были одеты очень просто. Все они служат в гвардии — трое рядовыми и один унтер-офицером (В числе первых был и князь Антиох Кантемир, которому в это время было не более 12 лет.). Сам князь, как я уже говорил прежде, человек очень приятный, красивый собою и образованный. В последнюю турецкую войну он отдался под покровительство царя, от которого получил несколько поместий в земле казаков (Малороссии), приносящих, как говорят, до 20 000 рублей доходу. От теперешней своей супруги он имеет дочь, которую носят еще на руках. Рассказывают, что он ужасно ревнив, и мне кажется, что это правда. По окончании ужина, когда все начали вставать из-за стола, я отправился к месту, где положил свою шляпу и палку, но не нашел там ни той, ни другой. Шляпу, впрочем, мне скоро удалось отыскать, палки же с золотым набалдашником нигде не было. Я обратился к графу Пушкину, который мог говорить с людьми, и просил его приказать им поискать ее, что он и сделал, даже жаловался самому князю, что из столовой, со стула, пропала моя палка. Князь сказал, что она будет отыскана, потому что у него никак не могла пропасть.