10-го, рано утром, при мне сменили караул у дома его королевского высочества, стоявший целую неделю; он состоял из одного поручика и 40 рядовых, нескольких унтер-офицеров и одного барабанщика; в Риге же я видел у его королевского высочества только двух гренадеров перед комнатами и двух мушкетеров у подъезда. После обеда, приготовив все к моему отъезду (я охотнее согласился ехать с лошадьми сухим путем, чем водою с нашим багажом, потому что со времени моей последней поездки из Швеции очень боялся воды), я отправился наверх к его королевскому высочеству, чтоб узнать, не будет ли мне каких-нибудь приказаний в Петербург или Нарву; но его высочество отвечал, что, вероятно, и сам скоро отправится в путь и что поэтому надеется быть еще прежде меня в Петербурге. Так как его высочество имел в этот день у себя тост-коллегию (которой бы следовало быть у посланника Штамке, если б он накануне не уехал вперед с камер-юнкером Геклау, назначенным для приготовления квартир в Петербурге), то я получил приказание остаться еще несколько часов, чтоб присутствовать при принятии или, лучше сказать, введении в наше общество полковника Тизенгаузена. Церемония эта происходила следующим образом: я, как младший экстраординарный член, должен был встретить его и проводить до комнаты, где стояли по обе стороны все члены коллегии; здесь светлейший президент тотчас взял его за руку и повел в другую комнату, где были поставлены стулья по числу наличных членов, также стол, на котором лежали бумага и перья [123] и стояли бутылка вина и бокал; мы все попарно шли вперед и стали на свои обыкновенные места. На первом месте, отдельно, стояли кресла, в которые сел его королевское высочество и подал нам знак также сесть по своим местам; новый же ординарный член должен был стоять у кресел президента вместе с асессором Сурландом, вице-архивариусом коллегии, пока читали регламент и реверс, который следовало подписать полковнику как ординарному члену. Когда все это кончилось и реверс был подписан, я поднес полковнику бокал вина и просил его пить за здоровье его королевского высочества и всех ординарных и экстраординарных членов. Затем светлейший президент взял бокал и, выпив за здоровье нового ординарного члена, передал его старшему ординарному члену, который, в свою очередь, передал его далее, и таким образом он обошел всех по порядку. После того все стали вокруг новоизбранного и, трижды провозгласив громко в один голос: “Dignus est intrare in nostram societatem” (достоин вступить в наше общество), начали его поздравлять, за что он поцеловал руку его высочеству и перецеловался со всеми нами. По окончании всей этой церемонии, когда стало уже довольно темно, я еще раз откланялся его высочеству, который допустил меня к руке и пожелал мне счастливого пути. Простившись со всеми прочими, я вышел на двор, где мои люди, совсем готовые, уже несколько часов ждали меня. Тайный советник Бассевич, увидев, что все готово к моему отъезду, вышел еще раз проститься со мною и поручить мне своих людей и лошадей. Затем я, с Божией помощью, отправился в путь и ехал верхом до первой станции, которая от Ревеля всего в 20 верстах; здесь я остался до вечера следующего дня, потому что не хотел ехать днем по причине жара. Со мною были двое конюхов тайного советника, мой человек и 10 верховых лошадей, из которых три принадлежали его высочеству и семь тайному советнику.
Свободное копирование
