НА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ
Команда выздоравливающих отходила последней. Между местечком Славута и станцией километра полтора, все это пространство занято прекрасным сосновым бором. И когда команда выздоравливающих вошла в лес, им что-то показалось, и они стали стрелять. На станции подумали, что подходят поляки. Бронепоезд отцепил эшелон и ушел в Шепетовку. Когда все выяснилось, позвонили на следующую станцию, и бронепоезд вернулся. Оказалось, он шел на пополнение, на базу, и у него не было совсем боекомплекта. Когда наш эшелон пришел в Шепетовку, достали подходящие, не разбитые вагоны с печками-буржуйками.
Наши войска отступали, Первая конная срочно ушла с этого участка фронта, оголив его, и пехотным частям тоже пришлось отступить. Началось довольно долгое передвижение по железным дорогам. Станции и города были знакомые, но мы нигде не выгружались, двигаясь на Бердичев. На одной из станций паровоз остановился, не оказалось дров, нечем поднять пар. Санитары разобрали половину пакгауза на станции, набили дровами тендер, разогрелся паровоз - можем ехать. Вдруг на станцию приходит эшелон с ранеными буденовцами. Наш паровоз срочно отцепляют, прицепляют к их эшелону, они едут, а мы опять остаемся с холодным паровозом. Команда госпиталя разбирает вторую половину пакгауза, разогревают оставленный ими паровоз, и мы едем. На подъезде к Бердичеву застаем страшную картину: разбитые вагоны, нагроможденные под откосом, кругом лежат убитые люди. Это был тот самый состав с ранеными буденовцами, которому мы отдали наш паровоз.
На станции Христиновка, куда, наконец, мы добрались, все забито эшелонами. У нас нет дров, печурка холодная. Мама, я и Боря стоим в дверях. Мимо проходит маневровый паровоз. Смотрим на машиниста, который откатывается по параллельным путям… Мама говорит: «Товарищ машинист, дайте поленце дров». Тот промолчал, но когда паровоз немного отъехал к нам с тендера упали два больших двухметровым полена. Я кинулся за ними - притащил, и стали мы с мамой эти бревна пилить. Пару поленьев отпилили, я их переколол, затопили печурку, стало теплее. Вдруг стук в дверь. Открываем - Город, отцовский вестовой, он приехал от отца найти нас, привез еду. По дороге он нашел девушку Оксану из своих краев. Привел ее к нам в вагон. Мы с Городом быстро напилил дров, накололи и у нас оказался настоящий дровяной запас. Стало тепло, можно согреть чай, сварить обед. Город с Оксаной побыл у нас недолго, сутки, и поехал к отцу. А наш эшелон передвинули на станцию Поташ.
На станции Поташ стоял военно-продовольственный отряд, они тоже жили в эшелоне. Я бродил по путям. Смотрю - компания бойцов продотряда достала огромную свинью и собралась ее резать. Дело было обычное, которое я видел не раз. Свинью повалили, прижали к земле, один точным ударом ее убил. Свинью обмыли кипятком, оскоблили. Отделили четыре огромных окорока, стали разрезать и остальные части. Вдруг вижу один боец взял незаметно один окорок, прижал к груди, и потихоньку пошел. Тут компания хватилась: все на месте, а одного окорока нет. Видят, боец идет, уже далеко, шинель внакидку, окорок тяжелый, он идет, переваливаясь с бока на бок. Видимо это была шутка, потому что за ним побежали и вернулись все со смехом.
Жизнь на этом полустанке была на редкость однообразная, ребятишек не было, не было общения. Раз, уже ночью, пришел комиссар и говорит: «Будьте наготове, в соседнем селе Махно. Боевая готовность». Мать нас с братом одела, собрала кое-какие вещи на случай, если придется уходить с боями на Христиновку. Ночью все, могущие носить оружие, вышли в оцепление. К нашему вагону подошел огромного роста боец, мощный человек, но по несчастью он был болен сифилисом. Как врач мама это знала и очень его боялась. Боец сказал ей: «Не бойтесь, если что случится, я возьму Бориса на руки и пойдем в Умань – тут до него 25 верст. За сутки дойдем.» Все были напуганы. На мне были надеты «выходные» - новые брюки из черного, почти шинельного сукна (очень толстые). Потом я эти брюки никогда не надевал. Куда-то пропали или я из них вырос. Мы вышли из вагона и спрятались под колеса, казалось, так безопасней. Через час дали отбой. В соседнее село была послана разведка и ничего не обнаружила, никаких махновцев. Оказывается, в селе была свадьба, пьяный милиционер там с кем-то повздорил, его поколотили. Тогда он пришел к нам, на станцию Поташ и сказал, что в деревне махновцы. Однако ж, махновцы действительно были где-то рядом, и мы не встретились совершенно случайно. Через несколько дней наш эшелон передвинули дальше, на узловую станцию Цветково.
По дороге мы видели из вагонов махновские тачанки. Они прошли большой колонной примерно штук 40, в верстах в трех от железной дороги. Шли они в обратном направлении. По пути мы остановились на станции Звенигородка и увидели следы боя, кругом лежали убитые, а воинский эшелон, на который махновцы напали, уже ушел. Похоронили трупы – и двинулись дальше на Цветково.
Свободное копирование
