Последние листья - 23

20.III.1916

Есть люди, которые всю жизнь учатся, «лекции» и все, – и у них самое элементарное отношение к книге. Элементарное отношение к самомалейшему рассуждению, к стихотворению, к книге – которую и начали читать.

А 12 лет школы за спиною. И есть «ученье работы», и уже почти начинают сами читать лекции.

Какое-то врожденное непредрасположение к книге, неприуготовленность к книге.

Отсюда я заключаю, что «книга родилась в мир» совсем особо, что это – «новое чего-то рождение в мире» и далеко не все «способны к книге». Что есть люди, «врожденно к ней неспособные», – и такие сколько бы ни учились, ни читали, ни старались, к ним «книга» так же не идет, как к корове «горб верблюда».

Я присутствовал раз при разговоре о стихотворениях одной не кончившей курс гимназии, и еще одной лет 20-ти, с молодым ученым, который не только «любит стихи», но и сам пишет стихи, при этом недурные, формально недурные, – «с рифмами» и «остроумные».

И то, что недоучившейся гимназистке было с полуслова понятно, – именно понятны «тени» и «полуоттенки» слов, выражений, синонимов, омонимов, «украшений» – ученому осталось целый вечер непонятным. И он высокомерно спорил. Гимназистка же «взяла глаза в руки от удивления», – почти не веря и видя, что он ничего не понимает.

В спорах, в критике, в журналах – это сплошь и рядом. Редакторам журналов и издателям книг на ум не может прийти, что «ученый молодой человек» или «начинающий критик», приносящий им рукопись или «к изданию – книгу», на самом деле не имел никакого отношения к книге, родился до Элазевиров, до Альдов и Гуттенберга, и есть собственно современник Франциска Ассизского, – хотя занимается «естествознанием» и «по убеждениям – позитивист». И вот он написал свою новую статью «по грамматике Грота» и с методами Бэкона и Милля: не догадываясь, что он родился вообще до книгопечатания.

То, что я говорю – очень важно, очень практично. Не было бы и не возникло бы половины споров, если бы люди были все одинаково «после книгопечатания». Но тайна великая «литературы и науки» заключается в том, что %% 75-80 «пишущей и ученой братии» родились до Гуттенберга и в «породу книжности», в «геологическую породу книжности» – никак не вошли и самого ее «обоняния» не имеют; что они суть еще троглодиты, питающиеся «мясом и костями убитых ими животных», – хотя уже писатели, критики, иногда – философы (тогда – всегда позитивисты), читают лекции и составляют книги.

Я ненавижу книгу. Но я книжен. И передаю это мое таинственное наблюдение.