14.07.1931
Москва, Московская, Россия
14/VII, 31. На днях переносили прах Гоголя, Языкова, Хомякова и нескольких других писателей с Ваганьковского кладбища. Торжественная церемония. Цвет попутничества. Роют могилы беспризорники. Когда стали переносить останки — писатели стали разбирать их себе «на память». Один отрезал кусочек сюртука Гоголя (Малышкин: он сам признавался мне, но стыдясь, — не знал, куда деть этот отрезок ткани), другой — кусок позумента с гроба, который сохранился. А Стенич украл ребро Гоголя — просто взял и сунул себе в карман. В тот же день, зайдя к Никулину, просил ребро сохранить и вернуть ему, когда он поедет к себе в Ленинград. Никулин изготовил из дерева копию ребра и, завернутое, возвратил Стеничу. Вернувшись домой, Стенич собрал гостей — ленинградских писателей — и торжественно объявил, что является собственником ребра Гоголя. Всеобщее удивление и недоверие. Он торжественно предъявил ребро, — гости бросились рассматривать и обнаружили, что ребро изготовлено из дерева. Стенич весь вечер сидел как в воду опущенный.
Позорная история! Никулин уверяет, что подлинное ребро и кусок позумента сдал в какой-то музей.
Писатели вели себя возмутительно. Передают, будто они растаскали зубы Языкова — среди них называют Сельвинского.
…Звонил Бабель. «Когда уезжаете?» — спрашивает. «В августе». — «А, это хорошо. Я спрашиваю потому, что, может быть, успею дать вам рукопись до вашего отъезда». Это значит, что не даст: раз я уеду на август — в сентябре либо смоется — на несколько месяцев, либо придумает какую-нибудь еще уловку. Странно все-таки.
Сейфуллина в «Литературной газете» — вдруг — ни с того ни с сего облаяла «Новый мир». «В «Новом мире», — пишет, — критика меня обзывает бездарной, а потом тот же журнал принимает мою продукцию и печатает». «Как, — пишет, — я могу относиться к такой критике?» Совершенно идиотское нападение: точно она не знает, что в 25-м году ее изругал Якубовский в «Новом мире» — под редакцией одной, а с 1925 г. редакция журнала другая. Ей это все равно… Старая обида, — так хоть сейчас выместить, благо название журнала одно и то же.
Вообще — отвратительны эти братья-писатели, которые скулят на всех перекрестках о недостатках критики, — а лишь только кто из них возьмет в руки перо, чтобы написать несколько критических строк — то сразу заболевают самыми гнусными и позорными болезнями критики: лживость, передержки, личности, мстительность. А главное: «меня нельзя трогать». «Меня можно только хвалить», — а если не хвалишь — в зубы, в морду, по уху… Пастуха вам надо, а не критика, братья-писатели. И чем меньше дарование — тем больше амбиции.
Современники передавали, что Малышкин позднее продал этот лоскут Демьяну Бедному, и завзятый библиофил, обладатель ценнейшей библиотеки, заказал вмонтировать его в переплет для первого издания «Мертвых душ», — но было ли это на самом деле, неизвестно.
Эта история спустя более чем полвека после 31 мая 1931 года обросла множеством вариаций, зачастую заведомо фантастических, при том что ее основа — разграбление советскими писателями последнего пристанища Гоголя «на сувениры», — остается неизменной. Ср. с рассказом Ю. В. Алехина, специально опрашивавшего в 1960 — 1970-е годы еще живых очевидцев:
«В Литературном институте имени Горького, где я учился, семинар прозы вел Владимир Германович Лидин <…> Он рассказал, что в один из майских дней ему позвонил директор кладбища — бывший комсомольский работник — и предложил присутствовать при переносе праха Гоголя. На сие действо собрались примерно тридцать человек, среди которых были Юрий Олеша, Михаил Светлов, Всеволод Иванов, Лидин... Сняли с могилы камень и голгофу. И принялись копать. Сверху оказался чей-то череп. Экспертиза установила, что этот череп принадлежал вовсе не великому писателю. Потом наткнулись на склеп из кирпича. Долго копали, но под памятником на оси, где и должен быть гроб, его не оказалось. Копали очень долго и лишь к исходу дня в боковом отводе склепа обнаружили погребение. Доски у гроба были подгнившие, его вытащили.
Присутствовавшая при этом супруга известного архитектора Барановского Мария Юрьевна горько плакала. И один из энкавэдэшников сказал своему коллеге: «Смотри, вдова-то как убивается!» Когда открыли гроб, то увидели — о, ужас! — что череп великого писателя повернут набок. И многие утвердились в небезосновательном опасении Николая Васильевича. А по Москве моментально разнесся слух, что Гоголь перевернулся в гробу.
Кроме поворота головы, чего-нибудь, указывавшего на то, что он перевернулся, не было. Скелет лежал на спине. Часть сюртука табачного цвета, в котором он был похоронен, сохранилась. И костяшки пальцев ног были «вдвинуты» в сапоги. У сапог дратва сгнила, и они, само собой, раскрылись, открыв конечности ступней. И вот после того, как вскрыли гроб, и произошла вакханалия по разграблению останков. Лидин сам говорил, что стянул себе хорошо сохранившийся кусок жилета табачного цвета с груди Гоголя.
«Я первое издание ▒Мертвых душ▒ окантовал в металл и вставил туда эту материю», — говорил Владимир Германович. Тамара Владимировна Иванова, ныне покойная, рассказывала, что, когда ее муж, известный писатель Всеволод Иванов, пришел с этого захоронения, он страшно возмущался: «Как можно после всего случившегося считать писателей высокодуховными людьми?!» Из гроба стащили, кроме куска материи, ребро, берцовую кость и, по уверению Лидина, один сапог. Вполне вероятно, еще что-то. <…>
Проходит дня три, как рассказывает сам Лидин, звонит ему директор кладбища и говорит: «Владимир Германович, я что-то спать не могу. Ко мне третью ночь подряд Гоголь приходит и говорит: ▒Давай назад ребро!▒ Лидин немедленно позвонил другому похитителю, писателю, который стащил берцовую кость. Тот тоже в недоумении: «Она у меня была в кармане пальто. С вечера вытащить забыл, а утром хватился — а ее уже и нет, исчезла». И Лидин, эдак старчески улыбнувшись, рассказал: «Ну что же поделаешь, мы сговорились, собрали кое-что из того, что было взято, и под покровом ночи пробрались к могиле Гоголя на Новодевичьем кладбище, вырыли маленькую ямку и туда опустили». И он, кстати, сказал, что если еще кто-нибудь додумается беспокоить прах Николая Васильевича, то сначала наткнется на кость и сапог...» («Тайна смерти Гоголя» — «Вечерний Новосибирск», 2004, 21 февраля).
Есть и другие «свидетельства очевидцев», где состав действующих лиц и характер разграбления могилы постоянно варьируется (так, кто-то вспоминал, что директор кладбища,
Опубликовано 21.05.2017 в 19:50
|
Свободное копирование
