3 февраля. Есть день именин сестры и Анны Петровны - двух благодатей, мне очень милых. Два года сряду этот день я проводил с последнею (28 и 29). Я не помню, чтобы их шумно тогда проводил, но довольно приятно, по крайней мере, в сравнении с настоящим, которое ничего не обещает. - Вспомнят ли именинницы обо мне? - Это, думаю я, зависит от того, в каком они будут расположении духа...
5 февраля... Вчерашний день просидел я у Ушакова. 4 февраля останется навсегда достопамятным днем, 1823 года в этот день 7 благородных юношей подали друг другу руки к вечному союзу в стремлении к добру. Богу, Отечеству, Свободе и Чести поклялись они посвятить не только теперешнюю академическую жизнь, но и будущую гражданскую. Вопреки гонениям и клевете, посреди многих бурь, они прошли, оставшись верными истинам, однажды навсегда ими исповедаемым. Мало мы впоследствии нашли себе помощников, которые, не увлекшись примером остальных граждан академической республики, исполняли то, что они признавали истинным. Под конец трехлетия (в 26-м году), университетский век, оставались уже немногие из братского союза; мы опасались, что с нами умрет, разрушится сам собою и союз, когда судьба разведет членов его по разным концам земли, и не надолго останется одна молва о нашей братской жизни, завистью оклеветанной. Но прекрасное, истинное, однажды в мире просияв, не исчезает, только на время предрассудками и эгоизмом людей подавлено. Оставляя Дерпт, я имел утешение передать попечение о благе общества рукам сильным и душам, со всем пламенем юношества предавшимся высокому стремлению.
Только 6 лет прошло теперь со дня нашего братского соединения, а где теперь те, которые тогда с гордостью, в первый раз украсили грудь свою лентой, в которой черное с красным соединяла золотая полоса в ознаменование, что юноша, во всем пылу молодой, не должен забывать важное и высокое назначение жизни - стремление к усовершенствованию умственному и душевному. Один из них уже давно, в цвете лет, из первых объятий молодой супруги, на утре деятельной, общей пользе посвященной жизни, похищен завистливым роком. Другой, первый между нами умом и душою, одно из тех существ, которое служит украшением человечества - и потому более всех мне милый, год тому назад еще украшенный миртовым венком, которым он только что обвенчался с избранною сердцем, - стоял уже у дверей гроба!
Еще несколько лет... и мы, может быть, возобновим неплотными духами союз в другом мире - если он будет!
Это число памятно мне другим печальным событием - смертью вотчима моего Ивана Сафоновича Осипова, второго мужа матери моей, жившего с ней только 7 лет. Почти всегда вторые браки, особенно когда есть взрослые дети, делают много шуму в семействах: родственникам первого мужа всегда второй не нравится. И у нас без этого не обошлось. Впоследствии мы никак не могли упрекать мать в ее выборе; напротив, мы должны его оправдать, а Ивану Сафоновичу должны быть благодарны уже и за то, что он сделал мать счастливою, несмотря на неудовольствия всех родственников, с нами же был лучше иного родного отца. Особенно я пользовался его расположением и всегда с любовью буду помнить оное. Не имея образованности, природный ум заменял ему оную, так же как и долгий навык жизни (дураку опытность не помогает). Более 20 лет служив в гражданской службе, пользовался он уважением своих начальников и именем деятельного и весьма способного человека.
6 февраля. Получено разрешение частным начальником войск на выбор, по своему благорассмотрению, места для лагерного стояния и времени для выступления в оной. Это очень хорошо. Надеюсь, что если чума снова не появится, то не станут торопиться выходом: во всяком отношении выгоднее стоять под крышею, чем под открытым небом.
Анна Петровна говорит, что Лиза теперь ездит по ярмаркам и веселится там a contre cceur (скрепя сердце, неохотно (фр.)). Я бы еще более рад был слышать, что она от всей души веселится. Впрочем, неестественно бы было, если ее горячка долго продлилась. Впрочем, это относится только к счастливой, а несчастная любовь упрямее, были примеры, что она делалась хроническою. Если мы будем стоять опять к Киевской губернии, то нельзя мне будет не ездить к ней, и тогда трудно за нас отвечать. После двухлетних лишений всего, как не соблазнишься?
Здешние женщины ко мне, кажется, не очень благосклонны; хотя я и ни за которой не волочусь, но это видно, что не успел бы я у них. Никогда не занимавшись этим классом, я совершенно не умею с ними обращаться. Некоторые из них, однако, стоили бы труда.
Свободное копирование
