Приготовление к путешествию - 5

Июль. 6

Июля 6 го дня, отдал я приказ вывести корабли на Кронштатской рейд, в чаянии чрез несколько дней отправиться в путь; но прежде отшествия нашего имели мы щастие увидеть в Кронштате ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, прибывшего туда с намерением обозреть те корабли, которые в первый раз понесут Российский флаг около света. Такое происшествие, последовавшее чрез целое столетие от начала преобразования России, предоставлено было царствованию Александра I^го. ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО изволил со шлюпки сойти прямо на корабли наши. ОН обозрел все с величайшим вниманием, и был доволен добротою как кораблей, так и разных вещей, привезенных для путешествия из Англии; благоволил разговаривать с корабельными начальниками, и с удовольствием смотрел несколько времени на работу, которая тогда на кораблях производилась. Я особенно почитаю себя щастливым, что имел удобный случай принесть ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ всеподдайнейшую мою благодарность за оказанные мне милости; ибо не задолго пред сим благоволил ОН пожаловать жене моей на 12 ть лет с одной деревни доходы, составляющие ежегодно около 1500 рублей, дабы по собственному ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА изречению обезопасить благосостояние жены моей во время продолжительного и неизвестности подверженного отсутствия ее мужа. Сие неожидаемое благодеяние было столь для меня лестно, что я чувствовал цену оного более, нежели когда бы то пожаловано было собственно мне.

Капитан Лейтенант Лисянский, купивший, как выше сказано, корабли в Лондоне, привез с собою оттуда и все необходимо нужные для путешествия Аглинские вещи. Между оными находились: знатный запас лучших противуцынготных средств, как то: похлебочный, солодовый и еловый экстракты, сушеные дрожжи и горчица; сверх того лучшие лекарства, купленные по доставленной ему в Англию росписи, сделанной корабля моего Доктором Еспенбергом. При сем выписал я шесть хронометров, также полное собрание астрономических и нужных физических инструментов. Четыре хронометра были работы Арнольдовой, а два Пеннингтоновой. По получении оных, отвез я их немедленно в С. Петербург, и вручил Академику Шуберту, принявшему с охотою на себя труд оные поверить; за сие обязан я ему тем большею благодарностию, что он должен был пожертвовать для сего немалым временем, уделяя оное от ученых своих упражнений, сделавшихся необходимыми для всех Европейских Математиков. Инструменты были все работы Траутоновой. Оные, достояли для каждого корабля из одного окружного инструмента, 12 ти дюймов в поперечнике, с подвижным нониусом и подножием к оному, изобретения Мендозова; из двух десятидюймовых секстантов с подножиями, из одного пятидюймового секстанта, двух искуственных горизонтов, одного теодолита, двух пель-компасов, одного барометра, одного гигрометра, нескольких термометров, и одного искуственного магнита. Стрелка наклонения и трех-футовый ахроматический телескоп для наблюдения на берегу закрытий звезд и затмений Юпитеровых спутников, хотя также выписываемы были мною, но Траутон оных не доставил. Недостаток сей вознагражден после в бытность нашу в Англии. Инструменты, привезенные Астрономом Горнером из Гамбурга и другие купленные им потом в Англии, были следующие:

1 й. Инструмент прохождений, подвижный с кругом для измерения высот, показывающий до 10 секунд.

2 й. Десятидюймовый секстант Траутонов.

3 й. Секундник.

4 й. Прибор для определения длины секундного отвеса Г-на Цаха с серебряными двойными конусами и микрометрическим циркулем.

5 й. Прибор с непременным отвесом или маятником.

6 й. Квадрант 1 1/2 фута в полупоперечнике с разделением на 90 и на 96°, который можно ставишь горизонтально и вертикально.

7 м. Трех-футовый инструмент прохождений, Г-на Траутона.

8 й. Часы с деревянным отвесом Брукбенкса. 

9 й. Термометр Сиксова изобретения, показующий степень преждебывшей теплоты и холода, служащий дополнением машины, употребляемой к измерению холода воды в глубине моря, полученный мною от Г-на Адмирала Чичагова, и сделанный Российским художником Шишориным.

10 й. Дорожный барометр Траутонов.

11 й. Електрометр Соссюров.

12 й. Гигрометр Траутонов.

1З й. Гигрометр Г-на де Люк.

14 й. Два карманные секстанта.

Сверх сего знатное собрание морских карт и отборных книг удовлетворяло с сей стороны совершенно моему желанию; но драгоценная вещь, которую мы имели, и коею одолжены достохвальному рвению к общей пользе Барона Цаха, состояла в прекрасной копии новых Бирговых лунных Таблиц, удостоенных француским Национальным Институтом награждения, которое после первым Консулом удвоено. Нам предоставлено было сделать первое употребление славных таблиц сих, исправленных даже до Апреля сего года. Удивительная верность делает их для мореплавания чрезвычайно полезными. Посредством оных определяется географическая долгота на море с такою точностию, которая превосходит все изобретенные до сего к тому способы. Оне показывают место луны даже до трех секунд; Менеровых же, исправленных Мазоном, погрешность простирается иногда до 30 секунд.

Не совсем почитаю я излишним сказать здесь не что вообще о приготовлении кораблей наших к походу. Оно было первое такого рода в России, а потому многое заслуживает быть известным, хотя и не для каждого читателя будет то равно стоющим внимания. Выбор всех для корабля моего Офицеров и матрозов предоставлен был мне совершенно; и так избраны мною: первым, Лейтенант и Кавалер Ратманов. Он служил в сем чине 13 лет, из коих 10 был сам Начальником военного судна, и в последнюю войну против французов, за отличную храбрость и деятельность награжден был орденом Св. Анны 2 й степени. Вторым, Лейтенант Ромберг, служивший в 1801 м году под начальством моим на фрегате Нарве, где и имел я случай узнать его достоинство. Третьим, Лейтенант Головачев;сего назначил я, не знав его вовсе, а единственно потому, что похваляем был всеми. Он был Офицер весьма искусный, и я во все путешествие в выборе его не раскаевался даже до того нещастного с ним приключения, которое последовало на возвратном пути нашем в бытность на острове Святые Елены. Четвертым, Лейтенант Левенштерн, находившийся прежде шесть лет в Англии и Средиземном море под Начальством Адмиралов Ханыкова, Ушакова и Карцова. Он, по окончании войны, желая получить сведение о мореходстве чужих Держав, вышел не задолго пред сим в отставку и отправился во Францию для вступления там в службу, откуда услышав о моем путешествии, поспешил обратно в Россию, и в Берлине нашел уже отправленное от меня к нему приглашение. Мичман Барон Биллингсгаузен, коего избрал я, не знав его прежде лично, также как и Лейтенанта Головачева, но отзыв других о хороших его знаниях и искустве в разных до мореплавания относящихся предметах, был тому причиною. Врачем для корабля моего избрал я Доктора Медицины Г-на Еспенберва, человека в науке своей весьма искусного, опытного и бывшего уже с давнего времени моим приятелем (Для другого ж корабля избрал я врачем Г. Лабанда, рекомендованного мне в Санктепетрбурге, так как человека весьма хороших познаний и похвальных нравственных качеств, которые, во время нашего путешествия самым опытом были оправданы). Известный Г. Коцебу, желая, чтобы оба в первом Шляхетном Кадетском Корпусе воспитавшиеся его сына могли воспользоваться сим путешествием, и чтобы они находились на моем корабле, просил о том Высочайшего соизволения, в котором и не было ему отказано. Сколь ни прискорбно было Г. Коцебу разлучиться с своими сыновьями толь молодых лет; но следствия разлуки с избытком вознаградили сие его пожертвование; ибо путешествие сие было для них весьма полезно; они возвратились благополучно к своим родителям, обогатив ум свой новыми познаниями.

Команда корабля моего состояла из 52 человек, между коими находилось 30 матрозов, молодых и здоровых, явившихся ко мне охотою еще при начале предположенной Экспедиции. Пред самым кораблей отходом нашел однако я нужным двух из них оставить, потому что у одного оказались признаки цынготной болезни, другой же за 4 месяца пред тем женившийся, сокрушаясь о предстоящей с женою разлуке, впал в глубокую задумчивость. Хотя и обеспечил я жену сего последнего, выдав ей наперед полное его годовое жалованье во 120 рублях состоявшее, и хотя он действительно был здоров, однако не взирая на то, не хотел я взять с собою человека, в коем приметно было уныние; ибо думал, что спокойный и веселый дух в таком путешествии столько же нужен, как и здоровье; а потому и не надлежало делать принуждения.

Каждый из матрозов снабжен был достаточно бельем и платьем, выписанными большею частию из Англии; для каждого из них приказал я заготовить тюфяки, подушки, простыни и одеяла, сверх того для большей благонадежности еще запасное белье и платье. Корабельная провизия была вообще самая лучшая. Приготовленные в С Петербурге белые сухари не повредились чрез целые два года. Солонина взята мною С. Петербургская и Гамбургская; первая оказалась отменной доброты, так что чрез все время путешествия не повредилась нимало. Поелику это был первый опыт, что мясо, посоленное Российскою солию, чрез три года во всех климатах осталось неповрежденным, но признательность требует, чтоб имя приготовлявшего оное было известно. Это был Обломков, Санктпетербургский купец третей гильдии.

Масла взял я малое количество, для того что оно между поворотными кругами обыкновенно портится и делается для здоровья вредным и вместо оного запасся довольно сахаром и чаем, как лучшим противуцынготным средством. Всего более к сохранению здоровья людей надеялся я на действие кислой капусты и клюковного сока. И так казалось, что все приведено в надлежащую исправность, но к немалой заботе усмотрел я еще при нагрузке, а особливо в походе, что бочки были ненадежны; от чего и произошло, что многое испортилось прежде времени; особенно сожалел я о потере большой части кислой капусты, которой почти две трети принужден был бросить в море. Большую часть сухарей по недостатку на корабле места должны были переложить в мешки, хотя и опасались, что оные в таком состоянии подпадут скорейшей порче. Главнейшее затруднение в приготовлении моего корабля состояло в наблюдении сугубой выгоды; хотя корабль и принадлежал ИМПЕРАТОРУ, однако ОН позволил Американской Компании, как выше упомянуто, нагрузишь его по возможности своими товарами, о количестве коих, равно и о назначенных в Японию подарках, не мог я прежде получить точного сведения, особливо же о последних оставался до самого конечного времени в неизвестности. Мы находились уже на рейде, но и тогда привозили еще из С. Петербурга многие вещи. Не имея для погрузки оных места, пришел я в немалое затруднение. Обстоятельства принудили меня при сем случае взять такие меры, которые в последствии могли быть неприятны, а именно; я должен был оставить девятимесячную провизию солонины, сухарей и не малое количество такелажное взирая на то, корабль был так наполнен, что не только служители помещались с теснотою, опасною для здоровья, но даже и самый корабль во время крепкого ветра мог от излишнего груза потерпеть бедствие. Если бы груз и провизия, так же и назначенные в Японию подарки, доставлены были в Кронштат благовременнее, тогда бы можно было легко размыслить, сколько чего с удобностию поместится, но сверх поздного отправления, еще и беспрестанные западные ветры причиняли в привозе вещей из С. Петербурга немалую остановку. Находясь на рейде целые три недели, могли бы мы иметь довольно времени перегрузить корабль, но ежедневное ожидание Посланника учинить того не позволяло, притом же предоставлял я себе сделать сие в Копенгагене, где и без того надобно было перегружаться, потому что надлежало взять нам 80 оксофтов француской водки и поместить на корабле нашем. Во время стояния на Кронштатском рейде часто посещали нас многие из С. Петербурга; при чем оказываемо было великое удивление, что мы с таким тяжелым и следственно опасным грузом дерзаем пускаться в толь далекое путешествие. По донесению моему Его Сиятельству Графу Румянцову о весьма ненадежном нашем положении, прибыл он, Августа 2 го числа, вместе с Товарищем Министра морских Сил на мой корабль, чтобы изыскать средства к отвращению помянутого неудобства. Они рассудили, что облегчение корабля должно сделать в Копенгагене снятием с него такого груза, какой покажется излишним. В рассуждении же тесноты на оном положено, чтоб из 25 ти Офицеров пятерых отменить из числа тех, кои в свите Посланника находились волонтерами. Хотя рвение господ сих было так велико, что они охотно соглашались отказаться от всех удобностей и быть на ровне с матрозами, однако я не мог принять сего, как потому, что почитал крайне жестоким изключение благородных воспитанных юношей из своего общества, так и потому, что служители и без того стеснены были чрезмерно, и я охотно желал бы для доставления им лучшего покоя несколько из них оставить, если бы число оных не было мало. После такового распоряжения Министров, мог я почитать себя совершенно готовым к отходу; по чему отдав Капитан Лейтенанту Лисянскому сигналы и предписания, как поступать в походе, и в каких местах в случае разлучений опять соединяться, ожидал только благополучного ветра. Июля 20 го доставлены на корабль мой хронометры, находившиеся четыре недели на Академической обсерватории, где поверены они были Г-м Статским Советником Шубертом по солнцу и многим звездам.