2 октября... Вот октябрь месяц, а мы все еще здесь и не знаем, когда и куда пойдем; погода нам благоприятствует: не дождлива и не холодна. Я все еще юнкер; если бы мог я быть теперь произведен, то, может быть, мог бы перейти в гвардию. Требуют 4-х офицеров с дивизии, отличившихся во время войны, для перевода в старую гвардию; это, кажется, одна из наград за кампанию. Видно, от этой войны мне никаких покуда выгод не будет. В азартные игры я, верно, везде несчастлив, вообще же мне нельзя пенять на счастье...
3 октября. Я нездоров и грустен и скучен. Хочу на этой неделе окончить письмо к Языкову, не знаю, удастся ли; к сестре я уже написал. Когда есть неприятности обстоятельств, которых влияние непрерывно сливается со всеми чувствами и впечатлениями, то человек ни к чему не способен, я это испытываю теперь. В голове пустота, в мыслях несвязность; само тело страдает: чувствуешь в себе тягость, лень, внутренний жар; сон не освежает, и поутру печаль прежде солнечных лучей является...
9 октября... Вчера приходил за мною Фрейтаг; у него я опять просидел целый вечер. О походе нашем не слышно. Я теперь читаю Вольтера трагедии, самые слабые: "Олимпия", "Триумвиры" и "Скифов"; первая очень слаба, вторая лучше. Перед этим я пробежал тоже одну часть его романов: эти прекрасны, слог в них чрезвычайно хорош, а критика удивительно едка.
Свободное копирование
