26 ноя[бря]. Погода стояла довольно хорошая, так что я решил отправиться вместе с плотником Томе на охоту за муравьедом и попытать свое счастье, после того как я трижды посылал людей на охоту и всякий раз безуспешно. Мой проводник повел меня в сторону от дороги на Парауну примерно на расстояние 1 легуа и привел в пустынную долину, окруженную со всех сторон скалистыми горами; только в низинах была густая трава, а в центре протекал болотистый ручей.
Мы привязали наших лошадей к дереву, мой проводник исследовал левый, а я правый склон горы, спускающийся к ручью. Примерно через час я возвратился назад, одновременно вернулся и мой проводник. Он заверил меня, что примятая высокая трава, которую мы повсюду видели вокруг себя, и есть следы Tamandua, который, должно быть, побывал здесь примерно 2—3 дня тому назад. Окрыленные новыми надеждами, мы вновь поднялись по нашей тропе и заехали еще глубже в пустынную, тесно замкнутую долину, за которой вдалеке виднелись столь же высокие и голые горные вершины.
26 ноя[бря]. Мы проехали еще примерно 1/2 малой легуа, когда вдруг мой проводник окликнул меня: ”Вот смотрите, он здесь!” Я посмотрел влево от болота и увидел большого зверя с длинным телом, черного, который тяжело и медленно продвигался вперед. Не веря своим глазам, я мог различить на удалении только большого зверя, низкорослого и длинного, как бык. ”Он не уйдет от нас, — сказал проводник, — только нам придется пройти через болото”. ”Или ты боишься промочить ноги? — спросил я его, — я-то не [боюсь]”. Быстро привязав лошадь, с ружьем на спине, я без промедления сделал
попытку отрезать Tamandua, который был еще далеко, путь к отступлению.
Из-за того, что трудно пробираться через болото, когда ноги глубоко проваливаются в грязь, и из-за того, что [мне пришлось] обойти несколько глубоких ям, получилось в конце концов так, что собаки, которые меня сопровождали, быстрее выбрались на сухое место, чем я. Как только я вышел из болота и поднялся на небольшой холм, предполагая, что Tamandua [находится уже] более или менее близко от меня, тут же собаки, бывшие примерно в 30 шагах от меня в капоэйре, в маленькой рощице, начали лаять. Я мгновенно бросился туда и стал зрителем такого спектакля, который вполне вознаградил меня за все неприятности и трудности этого путешествия.
Крупный беспомощный и неуклюжий зверь необычного сложения, без зубов, единственная защита которого заключалась только в двух когтях на передних лапах, вел борьбу с двумя собаками. Это было уникальное зрелище. Муравьед поворачивается, как бы подпрыгивая всем телом, довольно быстро, пытаясь защититься от нападавших на него собак. Я, пожалуй, продолжал бы наблюдать эту возню, однако я опасался, что потом будет еще труднее приблизиться к нему, поэтому я подошел на расстояние 5—6 шагов, воспользовался моментом, когда нельзя было ранить двух моих собак, и выстрелил в голову [муравьеда], целясь ближе к ушам. Но вследствие постоянного движения зверя выстрел попал ему не в область ушей, а между ушами и глазами. Муравьед упал, но тотчас же снова поднялся и опять вступил в борьбу, хотя силы его падали и движения от боли стали замедленнее. Мой проводник хотел сделать второй выстрел, однако я опасался, что он попортит шкуру, и приказал ему достать палку, с помощью которой он после нескольких коротких ударов по длинному хоботу, или носу, уложил его на землю; таким образом осуществилось мое желание добыть это животное.
Мой проводник схватил его за большой хвост и вытащил из болота на сухую землю, куда привел лошадь и привязал животное позади седла, доставил его таким образом к дому, куда вернулся и я, преисполненный радости, около 2 часов пополудни.
Тотчас же были сделаны необходимые приготовления, чтобы снять (начиная с ушей) и обработать шкуру зверя; в этом деле свое прилежание и активность проявил господин Менетрие.
Еще вечером голова была обработана снаружи и изнутри квасцами, с тем чтобы эта наиболее деликатная часть тела сохранилась надлежащим образом. Кожа муравьеда очень толстая и задубевшая, отличается чрезвычайной прочностью, особенно в области затылка.
Обычно Tamandua отправляется на поиски корма около полудня в теплую погоду и при ярком свете солнца.
Местность, в которой он здесь обитает, по-видимому, отнюдь не богата муравьями и посещалась им, возможно, только ввиду ее уединенности. Тем не менее его желудок оказался полон муравьев, которых он съел, вероятно, не менее 3 фунтов.
Ходит он медленно и закладывает [при ходьбе] назад оба большие когтя передних лап [таким образом], что верхушки (Слово вписано над строкой.) этих когтей входят в углубление ступни, а потому когти не затрудняют зверя при ходьбе, поскольку он ступает на землю только боковой поверхностью ступни. Большие когти служат для разрушения каменистых масс муравейников и разгребания мягких участков земли.
Самка муравьеда имеет две молочные железы между или непосредственно под передними лапами и приносит только одного детеныша, которого она в первое время после рождения переносит на своей спине.
В старые и новые времена и во всех цивилизованных государствах существуют законы, обычаи или религиозные установления, предписывающие щадить и сохранять жизнь некоторых полезных животных в интересах блага гражданского общества.
Это правило действовало в отношении ибиса в Египте, а также у нас действует и теперь применительно к аисту. Равным образом не допускается преднамеренное уничтожение ласточек.
Здесь, в Бразилии, простые люди осуждают убийство урубу (Falco aura), который пожирает всевозможную падаль. Странно, однако, что наиболее полезный из всех зверей, созданных богом, чтобы уберечь людей от голодной смерти, который уничтожает муравьев, опустошающих и разрушающих все вокруг, — именно этот зверь, и я могу утверждать это, убивается здешними жителями преднамеренно.
В Барра-ди-Жекитиба один из соседей, отправившийся воскресным утром к церковной мессе в сопровождении своего негра, захватившего с собой винтовку, застрелил по дороге маленького муравьеда и бросил его. Только услышав, что я охотно заплатил бы ему за него, он велел принести его за 1/2 легуа и получил за это 1/2 патако.
26 ноя[бря]. Хорошо было бы, если бы Gouvernement установило высокий штраф за убийство Tamandua и побудило жителей тех местностей, где еще осталось немного особей [этого животного], заняться его разведением и умножением его численности всеми доступными способами. Таким путем можно было бы вернуть многим территориям пригодное для ведения хозяйства состояние, ибо теперь они не поддаются использованию из-за муравьев, как, например, в провинции Эспириту-Санту и Сан-Паулу.
Если со стороны Gouvernement не будет принято никаких мер для исправления положения, то этот вид со временем будет полностью истреблен.
Свободное копирование
