15 августа. Еще один день, про который нечего сказать, - это досадно; надеюсь, что впредь менее таких будет встречаться. Я живу теперь надеждою моей будущей деятельности, телесной и умственной; потеряв два года жизни в совершенном бездействии, трудно будет привыкать к занятию; надеюсь, что моя воля довольно будет сильна к исполнению намерения.
16 августа. В департаменте прочитали мне сегодня мое определение: я покуда не буду получать жалования, а о чине представят в Сенат.
Вечером был я во французской комедии, - это первое представление после поста. Главная пьеса была хуже всех; чтение "Тартюфа" у Нинон, - это сбор нескольких острых слов всем известных, великих писателей французских того века. Удивляюсь, как могут французы так во зло употреблять имена великих людей.
17 августа. Прекрасная сегодняшняя погода не сделала мне день таким, - я был как-то не свой. В ломбарде обещали через неделю выдать деньги. Наши победоносные войска все еще у подошвы Балкана, а государя ждут сюда; говорят о третьем наборе рекрут. Франция посылает войска в Морею: говорят, не для того, чтобы выгнать Ибрагима Пашу, который сам хочет выйти, но дабы иметь точку, с которой она бы могла, в случае нужды, противодействовать России. Англия не хочет непосредственно принимать участия в делах Твердой земли: расстройство финансов причиною ее миролюбия.
18 августа. Лиза сегодня была весьма грустна, упрекала меня во многом справедливо и несправедливо и, как всегда водится, одного меня винила во всем. Я прежде ей это предсказывал. К вечеру буря прошла, и все взошло в свой порядок. Ответ проф. Адеркаса на мою просьбу о письме к Дибичу меня весьма обрадовал, утешил. Дружба столь почтенного человека неоцененна для меня; как жаль, что теперь я не могу воспользоваться его благорасположением ко мне!
Головные боли, которые вот уже несколько дней меня мучают, происходят, кажется, от густоты крови. Мне должно остерегаться простуды, от которой может сделаться воспаление в легких: большее движение, умеренная пища и сон необходимы для меня.
19 августа. Утром я очень много ходил для избежания головных болей, от чего мне и сделалось немного легче. Читал "Ундину": слог Фуке мне не нравится, и трудно его переводить; мысль повести этой прекрасна, преимущество человека душевными его способностями над остальным созданием земным выведено в изящном вымысле. - Лиза больна, у ней были нервические припадки и пр.
20 августа. В первый раз я был в департаменте, где, постояв с час, прочитал я одно пустое дело о несправедливо взысканных пошлинах, чтобы познакомиться с родом моих занятий; потом меня отпустили. Я все еще ничего не делаю, но с будущей недели начну, получив деньги.
