16 октября, четверг -- 17 октября, пятница. Каждое утро выхожу на один час на стадион, быстрая ходьба и маленькая зарядка. Потом сажусь и вычитываю Дневник. Дневник очень неровный, есть пассажи интересные, но как во всем этом, несмотря на все ахи рецензентов, разберется будущий читатель, не представляю. Не пора ли заканчивать или искать какой-то иной ракурс. К сожалению, пропустил презентацию книги Николая Ивановича Рыжкова, стыдно перед ним и сожалею, потому что наверняка было бы интересно. Без секретаря при интенсивности моей работы трудно. А главное, почти ничего нового не читаю. Между надоедающими страницами Дневника что-нибудь беру новое или уже прочитанное, нет прежнего восторга.
Вечером приходил Юрий Иванович, на один день он приезжал из Ленинграда. Новости довольно безрадостные, рассказывал, как снимали с работы Ольгу Борисовну Кох. Против нее восстала стая театроведов. Министру, обкусанному вокруг, как олень во время травли, и правыми, и левыми, уже стало все равно -- и направление, и конечный результат работы знаменитого Института истории искусств. Модой стали, как в советское время, коллективные письма и -- это новое -- соревновательные концепции. Между прочим, в комиссии по рассмотрению концепций, оказался и Гриша Заславский, объективности которого я всегда доверял. Впервые за многие годы после рассказа Юрия Ивановича у меня зачесались руки -- написать повесть. Но этот жанр справедливого следования за жизнь я уже в себе изжил. А было бы интересно снова взглянуть на мою повесть "Производственный конфликт", она практически про это же самое. Но тогда доблестные сотрудники меня не свалили.
Поезд у Юрия Ивановича отходил в час ночи, до половины одиннадцатого смотрели телевидение про Украину и разные разговоры Путина. Рубль уже скатился до 41 по отношению к доллару.
Сегодня, то есть в пятницу, взялся пересматривать книгу Готфрида Бенна, нашел в ней мои пометки и закладки, все при чтении очень увлекает, но ведь я ничего из ранее прочитанного у этого автора, не помню. Вот соображение о бедственном положении подлинного всегда, во все времена.
"Нельзя забывать, что в самый великий век европейского существования, в основополагающее столетие бытия Запада, на которое мы вплоть до сегодняшнего дня ежечасно оглядываемся, Эсхил, поэтический гений которого не утратил своего величия до наших дней, участник сражения при Марафоне, несколько раз -- в общей сложности трижды -- принимавший участие в воспевании Олимпиад, не понятый и одинокий, покинул свой народ и умер вдали от него; что издатель Гете еще в 1800 году вынужден был прикидывать, сможет ли он продать 300-400 экземпляров книги автора Гете, тогда как роман о разбойниках "Ринальдо Ринальдини", написанный его шурином Вульпиусом, расходился большими тиражами. Так не должно быть, какая-то повторяющаяся особенность здесь есть".
Днем был некий молодой человек, журналист, Валерий Скворцов -- оказывается, чуть ли не каждый год создается -- этим занимается некая западная фирма -- словарь успешных людей. Это не самые выдающиеся люди, а профессора, ученые, люди бизнеса и средние люди политики. Том очень толстый, с золотым форзацем и в картонной коробке -- чуть ли не 10-12 тысяч статей. Статья создается по особой схеме. Сидели, наверное, час, укладывали в схему моих родственников, отца, деда, маму, судьбу трудно уложить в две строки. Собрал для корреспондента несколько ксероксов из прежде вышедших словарей и справочников. "Проект" этого материала мне вышлют, и потом мне придется все довершать. Я поинтересовался сбытом, в основном это расходится по редакциям и большим библиотекам, для рядового читателя стоимость тома -- 300-400 евро. Вот так иностранцы в России и работают -- сборник, конечно, оплачивается внутренними, русскими деньгами, но какое подспорье для своей и чужой разведки.
Свободное копирование
