18 июля, пятница. Проснувшись, не кинулся к радио, удержал себя, еще раз посмотрел книгу и минут двадцать читал стихи Евтушенко. Какой, в принципе, прекрасный поэт, какой заметный след оставит в нашем обществе! Перед самым сном принялся читать книгу Протоиерея Артемия Владимирова, который был у нас в Литинституте. Тогда он мне не очень пришелся, гладок и барственен. Книжка у него, "Мой университет", с обложкой, на которой основное здание и памятник Ломоносову, мне, в принципе, понравилась. Много знакомого и милого; учились почти в одно время. С радостью прочел очерк о Николае Либане, знаменитом специалисте по древней русской литературе. Но по книге разлит дух, может быть искренней, благостности, которой порой изменяет филологический вкус. "Меня буквально воротило (прошу прощения за столь грубое выражение) от пухлых романов старика Бальзака и нескончаемых любовных эпопей Эмиля Золя". Не лучше студент-филолог относился и к шедевру Флобера, но надо было сдавать, а тексты не читаны. "Палец о палец не ударив, не потрудившись, я все-таки уповал на бесконечное снисхождение Создателя. Помнится, по произнесении краткой молитвы я затравленным взором окинул тогда наводившую на меня уныние громаду книг и выбрал самую тонкую из них. Это оказалась "Госпожа Бовари" Гюстава Флобера. Брезгливо переворачивая страницы, я ознакомился с фабулой романа, насквозь пронизанного "французскими чувствами". Браслеты, эполеты, корсеты. Дуэли... Замужество, измена, бегство с возлюбленным, горечь разлуки, безутешные рыдания, одинокая старость... (Прошу прощения за вольное обобщение романической тематики европейских авторов той эпохи.) Как бы то ни было, но содержание романа я хорошо запомнил в главных сюжетных узлах. Теперь должно было только помолиться, мысленно испросить благословения... и отправиться поутру на экзамен".
Бог помог, сдал, вытянул все-таки билет про эполеты, корсеты и браслеты.
Я не очень понял, как отец Артемий пришел к Богу, но кое-какие заповеди он нарушил. Книга издана на дорогой толстой бумаге, к задней обложке пришпилена визитная карточка "секретаря-референта". У бывшего выпускника филфака МГУ есть, значит, секретарь. Но о заповедях.
Во что бы то ни стало студент-филолог, вступив раз в комсомол, хочет теперь и очистить свою совесть, и поменять свою биографию. Ну, с совестью понятно, это вопросы, так сказать, внутреннего порядка, а вот с биографией... Для этого надо убрать то, что "написано пером".
"Верите ли вы, господа, в чудеса? Я верю. Представьте себе, что, когда я дрожащей рукой открыл дверь, в кабинете никого не было! Более того, коробка с картотекой почему-то стояла на столе, раскрытая чуть ли не на моей фамилии! Схватив "рукописание", я выбежал из помещения с ликующим от радости сердцем".
В десять утра был на работе, сегодня день апелляции по этюдам. Занятные, приученные бороться нынче пошли дети. В плохо, без языка написанных сочинениях они напористо объясняют, что они имеют в виду. Наши преподаватели тоже ведут себя занятно, большинство этюдов без рецензий, только оценки. В этом смысле образцом был С.П. -- к каждому этюду довольно полная рецензия. День прошел почти пусто. Ходили с Оксаной Лисковой в "Макдоналдс" на Пушкинской площади -- теперь это все производит довольно ветхое впечатление.
Сергей Петрович закончил читать мой Дневник-2008 -- корректура и отчасти небольшая редактура, -- говорит, что интересно. Его поразила последняя страничка за 31 декабря. Вот этот небольшой фрагмент. Меня он тоже поразил.
"Весь день занимался подготовкой квартиры, дневником, пятой главой романа, фаршировал баранью ногу, которую купил С.П., слушал радио: главная тема -- это газ на Украину. С обеих сторон огромное давление, у Украины есть еще некоторое советское ощущение, что все можно получить даром, у России, наверное, тайная мысль как-то, через раскол и недовольство, вернуть обратно Крым и блестит глаз на Донбасс. Возможно, я интерполирую собственные мечты".
Свободное копирование
