5 сентября, четверг. Утром невероятный ветер, дождь, восемь градусов тепла -- настроение как на кладбище. Поехал выступать на интернет-издании "Свободная пресса". Я плохо знал, что это такое, но звал Захар Прилепин, для меня это просто честь. Студия сайта находится где-то возле Казанского вокзала на Большой Спасской улице. Немножко поплутал, но наконец вышел на ориентир -- огромное стеклянное здание Управления железными дорогами. Я просто ахнул -- целый стеклянный город. Раньше здание Министерства железнодорожного транспорта находилось возле Красных Ворот, теперь выстроили административную махину. Сначала представил кабинеты начальников, комнаты отдыха, коридоры и туалеты. Потом вспомнил о дворце директора и начальника всех железных дорог России. Об этой владетельной персоне много писала пресса. Пресса все время напирала на специальное в этом загородном дворце "шубохранилище". Но, глядя на стеклянного гиганта, я почему-то подумал о высоких, иногда заоблачных ценах на железнодорожные билеты. Ничего не поделаешь, накладные расходы, как крепостные крестьяне, пассажиры из своих кошельков оплачивают комфорт и престиж сеньоров-железнодорожников
Пропускаю всю процедуру почти часового разговора. Я все намеками, намеками, а подобного рода издание требует отчетливого текста и даже призыва. Мне кажется, что не очень-то все получилось. Правда, сам Захар в начале передачи говорил обо мне замечательно
В Институте, куда я приехал после своих разглагольствований на Большой Спасской, меня обрадовали животрепещущим. Скандал с ценой для студентов за проживание в нашем общежитии. Миша Стояновский за обедом мне все разъяснил. Общежитие, издержки по нему, коммунальные платежи теперь должны оплачивать студенты сами. Наши экономисты посчитали -- это получается 2500 рублей со студенческого носа. Состоялось, оказывается, какое-то студенческое собрание, наши администраторы снизили цену до 2200. Потом все это то ли вылилось, то ли сформулировалось в письме Гали Рымбу, которое висит в Интернете. Она "призывает к восстанию" -- эти свои слова, обратите внимание, кавычу.
Все это может закончиться не очень хорошо, потому что возможны проверки, калькуляции, есть нелюбовь министерства, а любая проверка может вытащить все, что она только пожелает. У меня только вопрос, неужели сотрудники, которые проживают в общежитии, тоже будут платить не только за комнату, но и коммунальные услуги -- "с носа". У одного двое детей, у другого трое...
Вечером встретились с Сарой Смит. Пообедали в ресторане "Венеция" на Пушкинской площади и очень славно поговорили. Оказалось не очень дорого: две пинты бочкового пива, две порции королевских креветок и треска в фольге -- 2?000 рублей. В разговоре Сара упомянула Дмитрия Быкова. Оказывается, они, ребята из университета "Тринитиколледж", умудрились выудить Быкова из Лондона на один день в Дублин во время книжной ярмарки. Как я сразу и предположил, он прочел просто блестящую лекцию о современной литературе. Лекции Быкова о литературе, прочитанные в Доме литераторов и в других местах, в прошлом году я слушал, когда ехал с дачи, это было вызывающе великолепно. Я уже несколько раз слышал, что Дмитрий преподает в какой-то школе в старших классах. Ну, можно только пожалеть, что в свое время я не учился у него. В Дублине Быков, по рассказам Сары, был мил, разговорчив, занимателен, но почему-то сразу замкнулся, как только к общему разговору примкнул кто-то из наших, русских соотечественников. Какая уж обида таится в глубине его сердца, предположить трудно.
Рассказывала Сара о моем друге Стенфорде, который ушел на пенсию и ведет теперь счастливую жизнь настоящего пенсионера: гуляет по городу, встречается с друзьями, наслаждается общением, но неизменно к возвращению Сары из университета уже дома и что-то необычное готовит. Стенфорд -- замечательный кулинар. Еще раньше обменялись с Сарой книгами. Я ей -- последний выпуск "Дневников". На обложке автор в костюме маркиза. Она мне -- детскую книжечку, по-английски, но с рисунками, и новый роман ее матери Джениффер Джонсон. При всем своем английском минимуме я почему-то решил потихонечку начать роман переводить. Ну пока в качестве учебной работы. Посмотрим
Простились на Пушкинской. Сара нырнула в метро, а я решил пешком идти, несмотря на дождь, до Охотного Ряда. Не успел свернуть на Большую Дмитровку, которая раньше называлась Пушкинской, как обнаружил, что улица преобразилась. Ее всю замостили гранитом, расставили скамейки и лишь в середине оставили очень узкую полосу для движения. Карманы для транспорта были оставлены только у Совета Федерации и напротив Генеральной прокуратуры. Я думаю, что улица для обычного транспорта будет закрыта или полузакрыта. Несмотря на дождь и вечер -- шел десятый час, -- строительные работы кипели. Таджики и узбеки между плохо уложенной плиткой засыпали в щели сухой цемент. Не предполагаю, как плитка поведет себя зимой, посмотрим, если доживем, весною. Вот так, между машинами, укладывающими последний асфальт в переулках, и бригадами рабочих я и шел до метро. Какие затрачены огромные на все это, и на материалы, и за срочность, деньжищи -- через два дня выборы и День города. Зато какая имперская роскошь, какой лоск, будто за всем этим нет нищих деревень и бедствий на огромной реке Амур!
Свободное копирование
