3 февраля, воскресенье. Спал плохо, все время преследовали мысли о смерти. Понимаю, что психоз, что и после меня ничего не изменится, но хочется закончить все с Дневниками и написать кое-что еще. Ощущение, что не полностью реализовался. Все это следствие одинокой и тоскливой жизни, которая кому-то покажется феерической и насыщенной: и поездки, и чтение, и работа, и театры. Но после смерти Вали, оказывается, ничего уже не радует. Нет пространства для эха. Какая тоска по отзывчивой и своей душе! Валя мне постоянно снится, и тогда я испытываю чувство бытового, земного блаженства. Вчера в ванне у меня с руки спало одно из двух обручальных колец, которые я ношу. Это именно ее кольцо. Иногда, когда нахожусь в своей комнате, я слышу, как на кухне что-то падает или шуршит. Валя любила вставать раньше меня и, когда я просыпался, уже говорила: а я запаслась водой. Это означало, что она через фильтр нацедила в чайник воды для чая.
Утром прочел статью Саши Офицерова в "Правде". Статья о Депардье и саранском интересном житье, где французскому актеру предлагали место министра культуры. Во дают местные ребята! Саша написал очень талантливо и язвительно. Сашу я помню еще с его юности, с начала перестройки, когда он приезжал к нам с Валей на дачу, а я давал ему для его рязанского радио сохранившиеся у меня редчайшие магнитные пленки. Пленки, естественно, пропали, а вот Саша невероятно вырос. Вот начало его статьи.
Хлестаков из Парижа
Вот что значит мастер! Умеет, дьявол, разыграть комедию, этот Жерар, с позволения сказать, Депардье! Так и слышится: дескать, пора, пора браться за "Ревизора". В общем, встречай, Вольдемар! Мчусь к тебе в Россию с легкостью, как говорится, необыкновенной! ЧТО БЫЛО ПОТОМ, мы по телевизору, конечно, видели: обнялись Путин с Депардье, похлопали один другого по плечу. Как, мол, брат Жора, все скрипят твои подмостки? Как, мол, брат Вольдемар, все цветет твоя демократия? Такая вот любезная получилась форма политической "взятки": один поет гимны путинскому режиму, которые тут же по стране и миру транслируются услужливыми СМИ, другой срочно прикрывает "певца" российским паспортом от лютых французских налогов. И от возможной тюрьмы тоже. Недавно на парижских дорогах, будучи "под градусом", актер здорово накуролесил, и посему его с нетерпением ждут в тамошнем суде. А он новый паспорт в карман и на тебе -- уже в Мордовии в качестве гражданина, соотечественника и, если хотите, славного парня. Хотя у нас русские по душе и крови, что во времена СССР родились где-нибудь в Баку или Риге, за паспортом российским по десятку, а то и больше лет стоят к чиновникам в поклоне. А тут съел огурец -- и готов молодец
К этому портрету нашего нового гражданина и я мог бы кое-что добавить из недавно слышанного по радио. Как-то наш новый товарищ помочился в салоне летящего высоко над землей пассажирского лайнера. Ничего, терпи товарищ, -- звезда!
К пяти часам я, как и обещал, поехал на презентацию в "Библио-
Глобусе" новой книги Максима Лаврентьева. Как всегда, презентация состоялась в подвале, народу было довольно много, в основном институтские. В том числе был и Сергей Шулаков, который в прошлом году закончил Лит. Мой тезис во время выступления был один -- Максим принадлежит к тем поэтам, которые при новом часто содержании традиционалисты в форме. Я процитировал кусочек из Байрона
"Давно мы с Аристотелем, друзья: / Сей vademecum каждому годится/ Его поэтов дружная семья / Влюбленно чтит, им хор глупцов гордится / Прозаик любит белый стих, но я/ За рифму; дело мастера боится! / А у меня запас всегда готов/ Сравнений, и цитат, и острых слов". Ключевое слово в этой цитате -- рифма. Что касается мысли, то с этим у Лаврентьева было все в порядке со дня поступления в Институт. Рифма, соседствующая с содержанием, в современной молодой поэзии это редкий зверь.
Говорил я недолго, потому что опаздывал в оперу Б. Покровского. Но здесь мне надо было только перебежать площадь. Спектакли по воскресеньям начинаются в шесть. Шел, как на праздник, потому что Александр Чайковский написал оперу по мотивам романа "Альтист Данилов" моего товарища Володи Орлова. Спектакль прошел с большим успехом. Музыка современная, яркая, хотя несколько усредненная аранжировка. Хорошее оформление спектакля, которое сделал мой товарищ Виктор Вольский. Я каждый раз удивляюсь: крошечная сцена, малые возможности, но всегда новое и остроумное решение. Сегодня оркестр, дьявольски подсвеченный, сидит на сцене. Здесь же некие открывающиеся одно за другим окна, в которых появляются персонажи. Великолепно поют и актеры, и хор. В этом театре еще сохранился принцип Покровского -- сегодня ты в хоре, завтра -- солист. Однако есть и некое но. Понадеявшись на себя, Чайковский не привлек к работе над либретто опытного сценариста. Я сидел, отчетливо помня перипетии романа, но уверен, кое-кто недоумевал. Кое-что и не надо было бы переносить на сцену -- заботу о каком-то оркестранте Рабиновиче, которому не дают визу, весь этот мелкий, уже устаревший и немодный советский быт. В этой связи уже по-другому, боюсь не так, как у Орлова, прочитывается и "Девятый слой", и "полукровка" Данилов, и реплика одного из оркестрантов, правда, сочувственно принятая залом, -- "мы здесь все евреи".
Режиссер спектакля -- я вижу уже не первую его постановку -- просто виртуоз. Прекрасная пластика и много очень интересных разводок. Среди прочего, и занятная мизансцена, когда главный демон смотрит на часы, надетые у него на правую руку. Зал загоготал. Спектакль был до некоторой степени особенный -- в качестве одного из героев выходил на сцену и играл знаменитый альтист Юрий Башмет.
В антракте видел Владимира Васильева, опять поговорили о том, что носить зимой и летом. Проблема оказалась у нас общая: Васильев, как и я, носит валенки дома, даже летом, когда бывает на даче. У меня летом на даче тоже валенки всегда наготове. Я в детстве и юности набегался по журналистским заданиям, а Васильев наплясался.
И последнее, что мне хотелось бы запомнить о сегодняшнем дне. Это поразительный отпор, который дал писатель и сценарист Аркадий Инин знаменитой телеведущей "Эхо Москвы" Ксении Лариной. Где-то уже собираясь на презентацию в "Библио-Глобус", а может быть, чуть раньше, я включил радио и застал конец передачи, самый конец спора. Наверное, до этого Аркадий и Ксения говорили о сегодняшнем дне, но уже в самом конце эфира Ксения стала уверять, что еще хуже народ жил при советской власти. И здесь разгорелся бой, где Инин не уступил ни единой пяди. Начиналось все у них с разговора о Венесуэле. Позиция Лариной очевидна. Аркадий ей отвечал так.
АИНИН: "Уго Чавес -- очень симпатичный, мне нравится. Я вообще люблю людей убежденных, понимаешь? Вот смотри, если уже всерьез. Ну, наверное, для всерьез у нас же и времени, наверное, уже нету. Но почему я еще за время советской власти? Потому что я абсолютно убежден, что при советской власти, при равенстве в нищете, которое так все поливают, я считаю, что это как раз один из способов, чтобы 90 а, может быть, 95 процентов населения было счастливо"
И дальше Аркадий с этой своей точки зрения не сдвинулся, как уважаемая Ксения вокруг него ни вертелась. Мы были счастливы!
Свободное копирование
