24 января, четверг. Вечером к шести пошел в музей Пушкина на Пречистинку -- там вручение "Золотого Дельвига". Поляков придал этой премии невиданный ранее, просто государственный размах. Я уже писал, сейчас премия по своему денежному выражению практически равна и "Букеру", и "Большой книге". Юра реализовал свою давнюю мечту -- литература пасется не только в приделах Садового кольца. О фуршете, о певицах, выступавших между эпизодами вручения, уже не говорю, все качественно. Вели церемонию Пушкин и Дельвиг, куда же без них. Естественно, это были Валентин Клементьев и Михаил Кабанов, два народных из МХАТа на Тверском. Личутину с изумительными словами приязни премию вручала Татьяна Доронина. Это тебе не самозванная примадонна. Как ни странно, пришлось оказаться на сцене и мне. Начинали с молодежи, с "Литрезерва", и тут совершенно неожиданно, не предупредив наперед, выкликнули вручать меня. Я уже не помню, кому и что быстро вручил, и, была не была, взялся за микрофон. Я знал, что в зале сидит начальственное лицо, но молчать уже нет никаких сил. Я сказал, что в нашей единотонной, связанной групповой спайкой литературе наконец-то появилась премия, способная как-то все уравновесить. Слова, конечно, были и повесомее, и порезче. Давняя идея Полякова, чтобы в премиальном процессе мы не забывали ни провинцию, ни нашу национальную литературу, осуществилась. Поляков не только достал деньги, но еще и с толком, не вспоминая только о себе, их истратил.
Еще до начала церемонии встретил Виталия Третьякова, в прошлом легендарного редактора "Независимой газеты". С каким-то восторгом говорили с ним о телевидении, искусстве, газетном деле. В том числе вспоминали и ту "Независьку" -- выражение Марии Розановой, -- которой Третьяков руководил. Я-то помню поразительный эпизод, когда Саша Щуплов взял у меня огромный очерк и вдвое его сократил, а потом Третьяков востребовал оригинал и дал под очерк еще одну, третью полосу. Редактор был Божьей милостью
Свободное копирование
