21 декабря, пятница. Пью антибиотики, не выхожу из дома, на кухне горит газовая горелка, в комнатах по электрокамину, пишу четвертый очерк о Зайцеве. Сегодня звонила Ирина Львовна из "Терры", они потихонечку сдают мое собрание сочинений в набор, теперь все дело за Бондаренко. Я почти уверен, что он ничего не сделал, патриоты обычно заняты только собой.
Во вторник, на дне рождения, который я отмечал в институте, Андрей Василевский подарил мне 12-й, только что вышедший номер "Нового мира". Довольно лениво начал его читать, а потом разогнался. Здесь пока я увидел две прекрасные публикации, правда, все из прошлого. Это несколько переводов стихов Эзры Паунда, американского поэта, переведенных Майей Кононенко. Я-то Паунда до этой публикации не читал. Но суть публикации составляют комментарии Кононенко. Сразу стало ясно, как мало мы образованны, как мало знаем, как небрежно относимся к собственному духовному миру.
Вторая публикация -- это многолетняя переписка Виктора Шкловского со знаменитым деятелем "Нового мира" времен Твардовского писателем Александром Марьямовым. К сожалению, я снобистски пропустил начало публикации в предыдущем номере. Здесь и некоторые замечательные высказывания обоих писателей, но основное -- писательский быт. Дома творчества, мелкие интриги, жены, домработницы и прочее. Отметил пока два поразивших меня места.
Вот 4 ноября 1970 года Шкловский пишет Марьямову: "Доканчиваю книгу об Эйзенштейне. 60 лет работаю, но все еще трудно. С Грозным трудно, он Сергеем Михайловичем двоедушно написан. Нравилась ему опричнина и Федька Басманов и изобретательность Ивана на разные дела".
А немного раньше, в апреле, Шкловский в письме тому же адресату из той же казенной Ялты замечает: "А внизу ночью поют соловьи, а мы спим. Весна и две пасхи прошли как не видели: наша, да и их, христианская". Так кто так рано начал все делить, я бы никогда так не написал: ихняя, иудейская, а потом наша.
Свободное копирование
