1 декабря, суббота. Сначала завтрак, потом прогулка по Риге. Вечером узнал, что роскошный дом, в котором расположена гостиница, раньше был домом Союза писателей Латвии, а еще раньше, до 40-го года, принадлежал некой даме, "королеве латвийской прессы". Ее взяли, как рассказывали, с представительного буржуазного бала и сразу отправили в Сибирь. Королева умерла там, как сообщила моя рассказчица, от голода. Пишу об этом потому, что узнал: после отделения от СССР в Латвии прошла реституция -- всем собственникам вернули их владения. Об этом чуть позже.
Завтрак был подстать высоким звездам отеля. Я и сейчас, уже вечером, вспоминаю об этой трапезе с новым вожделением. Мясо (то, что называют грубым словом "нарезка"), семгу, источающую жир, селедку, наверняка откуда-то из Норвежского моря, омлеты с беконом, яичницу, сосиски -- все изыски простонародья -- опускаю. Начал с фруктов: ананасы, хурма, фруктовым салатом пренебрег. Потом овощи -- помидоры, огурцы. К сожалению, как-то не уместилось в моем меню такое соблазнительное рагу из фасоли. Обилие блюд всегда подрезает решительность. Потом настала очередь роскошного латвийского творога. Дорогие мои ученые дамы, за стол которых я подсел, порекомендовали еще и блинчики с яблоками. Я съел парочку, уступив привычному приоритету -- каше, этим буду наслаждаться завтра. Но была еще тарелка мюсли с молоком. Кофе, две чашки, что же касается сладкого десерта, который мне есть, конечно, не следует, я все же съел.
После завтрака посидел возле телевизора. Еще не схлынула волна, связанная с достижениями соратниками Елены Скрыник, как возникло новое дело -- петербургские коммунальщики вместо новых труб проложили старые, но "обновленные". Опять говорят о миллиарде украденных рублей; миллионы в пачках, которые изъяты у умельцев, аресты. Меня в подобных громких историях теперь интересует одно: а не спускаются ли потом эти громкие дела должные успокоить народ, на тормозах? Ворон ворону... Большие деньги -- это всегда лучшие юристы...
Кроме воровских известий, посмотрел фрагментарно передачу Вяземского, которую он много лет ваяет для наших умных подростков. В конце передачи Вяземский беседует с немецким дипломатом, окончившим МГИМО, в котором Вяземский работает. И вот профессор спрашивает бывшего студента что-то о России и Германии, делая упор на немецкую, в отличие от русской, научную взыскательность и немецкую же, в отличие от русской, мастеровитость. И вот немец втолковывает русскому профессору, что в XVIII веке Германия считалась страной философов и романтиков, а в ХХ стала страной прогресса и науки. Неунимающийся русский профессор допрашивает простодушного немца, начнет ли когда-нибудь Россия так же хорошо делать, как немцы, автомобили? А немец отвечает, что страна, освоившая космос, естественно, рано или поздно справится и с этим. Не сомневайтесь, профессор!
Незначительный эпизод я, наверное, не занес бы себе в дневник, если бы за завтраком не услышал истории почти аналогичной. Это рассказала модератор за нашим "круглым столом". В Каире, на одной из книжных выставок, так любовно собираемых ведомством нашего замечательного Владимира Григорьева. В бизнесе нет ничего более интересного, чем руководить книжным делом. Букв много, таланты определяются на сведущий глазок. Итак, в Каире на "круглым столе" один из египтян стал говорить, что Египет помнит и строительство Асуанской плотины, и многое другое, в чем выражалась помощь Египту СССР. Тут же вскочил один из наших демократических мальчиков-писателей и стал памятливому египтянину и всему Египту объяснять: все это было совсем не так. Так и не назвала -- я долго пытал -- фамилию юного бойца, но мы еще раз посетовали и на подбор российских участников на подобных встречах, а заодно и на оформление русских стендов.
Ну да ладно, пора идти смотреть Ригу, уточнять то, что вчера увидел в снежном полумраке. Вчерашние впечатления подтвердились. Рига -- город, который стоит любить, он ясный, удобный и отчетливо помнящий свое прошлое. Соборы здесь не хуже, чем в Центральной Европе, народ в целом доброжелательный и вежливый. Никто не рявкнет, и каждый готов помочь. Побывал на центральной площади. Рвался в обозначенный во всех проспектах Дом братства черноголовых. Двери там не поддались, здесь теперь канцелярия президента, раньше вроде был музей. Буквально напротив новое здание -- это тоже музей. Здесь (сужу по огромным панно на входе и текстам) как бы приравнены две оккупации -- фашистская Германия и присоединение к СССР. Ну, естественно, политически нелояльное к новому строю население -- в Сибирь. Но существовали еще и газовые камеры.
Уже начинаются новогодние елки, в городе предрождественские базары -- рукавицы, носки, шапки, глинтвейны и горячий ром, мило, сердечно, предложат попробовать, подробно объяснят, как пройти. Вспомнил о молодом мэре Риги -- о нем много у нас писали -- Ниле Ушакове. Молодец. Кстати, не в самом центре, не в парадной старой Риге еда намного дешевле, чем в Москве.
Вечером ходил в знаменитый Рижский русский драматический театр. Утром во время своего блуждания по старой Риге я, естественно, нашел театр, но билеты на сегодняшний вечер были распроданы. Вечером шел "Лес" Островского. Даже поклянчил у кассирши, сказав, что из Москвы, все равно -- нет! Но жизнь всегда в разнообразных зигзагах. В половине второго я в Доме Москвы давал интервью и во время беседы обмолвился, что не достал билета. И тут милая и симпатичная журналистка Юля Александрова принялась названивать подруге. Она решила через подругу достать телефон администратора театра. Разговор с подругой состоялся такой:
-- Продиктуй, пожалуйста, мне телефон Бастиной.
-- Наташи? -- это уже я. Наташа Бастина была старой и многолетней подругой Вали. И Валя бывала у нее в Риге, и Наташа бывала у нас в Москве. Валя еще раз послала мне привет.
Юля Александрова, кстати, рассказала мне о реституции в Латвии. Это было страшное время. Людей выселяли с судебными приставами. Находились родственники бывших владельцев, судились. Сначала битва шла за первые этажи, которые можно было сдать под офисы и магазины. Юле, которая попала в первую волну, в общем повезло, она не без помощи нового владельца из Америки или Канады сумела купить себе квартиру в другом районе.
Встретились с Наташей Бастиной уже в театре. Место, конечно, нашлось в директорской ложе, почти над сценой. Ощущение, что Наташа не постарела, элегантна, одета в модную в этом сезоне крупную клетку, остра, все помнит, все знает. Вспомнили Валю, нашу молодость.
Теперь о спектакле. Уже афиша вызывает интерес. Мальчик спиной, в зеленых трусах, на загорелой спине нарисована зеленая елка, и нарядная молодая женщина лицом к зрителю -- Гурмыжская. Этих спин, формальных приемов, двигающихся по сцене фигурок, вдруг возникающих предметов, скрипок, труб и прочего на сцене многовато для вполне реалистической пьесы классического театра. В спектакле мне многого не хватало, психологизма, сокрушительной подлинности. Немалый зрительный зал был набит, слушали с невероятным вниманием, будто самую популярную пьесу русского репертуара узнавали впервые. В антракте ни один зритель не ушел, что часто случается в Москве. Но пьеса и магия языка Островского так сильны, что в общем-то, ничего больше и не надо. Пожалуй, лучше всех была Гурмыжская (актриса по фамилии Российская), которая несла основную массу текста. Российская играла просто, женственно. Мне показалось, что актриса видела на сцене в этой роли Доронину -- или это просто русская стать, манера и внутренняя сила?
Театр очень ухожен, чист, лифты, как в Большом, современные кресла и мемориальное фойе на втором этаже -- старая Рига.
Свободное копирование
