18 ноября, воскресенье. Я много раз бывал в знаменитом гатчинском парке, как-то даже принимал участие в воскреснике по его уборке, пилил и жег сучья. Раньше, когда во время первых фестивалей жил в гостинице "Академическая", через весь парк ходил в кинотеатр на показы фильмов, но, оказывается, парка по-настоящему так и не видел. Я всегда здесь бывал лишь весною, на излете зимы, все в снегу и теряющих силу сугробах. Но какая невероятная, неувядаемая красота живет в этом парке в последние дни осени. Озера налиты до краев, видна строгая, продуманная география каналов, низин, мостков, павильонов, охраняющих высоты. Возможно, это самый красивый парк в мире, по крайней мере, самый грустный. Все утро провел, изучая левую, дальнюю от дворца сторону. Может быть, парк так хорош потому, что он еще и, оставаясь парком английским, очень русский.
Обедали в кафе "Шанхай" вместе с Таней и Володей Сотниковыми. Они очень дружная пара, и я ими восхищаюсь. После обеда меня опять посадили в машину и повезли в поселок Пудость, на встречу с читателями сельской библиотеки. Все прошло душевно, сердечно, даже с некоторым воодушевлением. Собралось около десятка немолодых женщин, та сельская интеллигенция, которая еще не сдалась и которая не хочет сдаваться. Одна женщина -- местный семейный врач, другой, самой пожилой, 92 года. Кстати, до этого, пока не исполнилось 90 лет, эта бабушка работала смотрителем в зале французской живописи на втором этаже в Эрмитаже. Ясная память, крепкий ум, сама выбралась из дома и поднялась на второй этаж Дома культуры. Вот образец мужества. Каждый день два часа на дорогу: автобус, электричка до Санкт-Петербурга, метро. Проговорил почти вчерашнюю программу: две культуры, народ и правительство, образование и культура. Повторился, но с некоторыми вариациями. Кстати, все библиотеки, в которых я побывал в Гатчинском районе, содержатся в идеальном состоянии. Мало только современных книг, но вот что любопытно: стоят почти все мои книги доперестроечной поры. Нет сегодняшних. Но зато есть целый, у двери, у входа в библиотеку стеллаж с дамскими романами. Это то, что местные женщины купили, прочли -- выбросить жалко, дома держать бессмысленно, -- принесли в библиотеку. Мне рассказали, часто немолодые читательницы, как правило не снимая курток или пальто, прямо тут же возле двери -- я быстренько, быстренько! -- разыскивают еще не читанное и снова улетают по своим неотложным делам. Все здесь мне было интересно, говорил так же подробно и обстоятельно, как с самой взыскательной публикой. Но должен признаться, что самые интересные разговоры у меня были в машине, когда меня везли из царской Гатчины в провинциально-финскую Пудость. Шофер, муж директора и единственного работника библиотеки Натальи Георгиевны Остнен, физкультурник, тренер, наконец, потомственный финн, он-то и рассказал мне много любопытного. Случайно я запомнил даже его имя, потому что в имени были необходимые культурные ассоциации, его зовут Вильо Адамович. Сначала о земле, это та самая загадочная Ингерманландия, о которой я столько читал в бумагах Петровской эпохи. Со слов Вильо Адамовича, эти места с неплохими для сельского хозяйства землями исконно занимали славяне, потом земля перешла к шведам, которые, чтобы земли не пустовали, переселили сюда трудолюбивых и настойчивых финнов. Те пустили корни, стали здесь своими и после петровской Реконкисты. Вот и уверяй теперь, что русские были не толерантны! Большинство местных населенных пунктов до сих пор носят финские названия. Немного, но коренные финны еще живут в этих местах. Но горемычный народ! В 1942 году всех финнов выселили в Финляндию, репатриировали, но после окончания войны потребовали, чтобы Финляндия наших исконных финнов вернула. Здесь нужны были бы подробности мытарств, которые перетерпела, возвращаясь, семья моего собеседника, но они обычные и советские, и сталинские. Некоторые возвращались уже через всегда необъятную Сибирь. Пропущу этот эпизод, как и эпизод с родным, построенным дедом домом, который пришлось отсуживать у новых жильцов. Занятен и в чем-то даже знаменателен, как человек советского мировоззрения, этот Вильо Адамович. Ну, во-первых, он активист финского содружества, значит, встречи с соотечественниками, поездки, разговоры, во-вторых, он энтузиаст и своих мест, и возрождения русского спорта. Где наша знаменитая лапта, где городки, в которые с увлечением в молодости играл еще Ленин? Как быстро все исчезло. Где волейбол, в который с утра резалась летом молодежь во дворах? Сейчас молодежь, уставившись в свои телефоны, нажимает в автобусах и в метро кнопки, а бегают и стреляют виртуальные солдаты. Но есть еще русские селенья, в которых физруками работают финны. В этом самом поселке с названием Пудость не только несколько площадок для игры в городки, но и живут два чемпиона мира по этой игре. Здесь культивируется и другой, уже чисто финский вид спорта -- метание сапога. Я об этом тоже много интересного услышал.
Господи, есть же праведники в наших забытых богом и измученных селах!
Вечером, после ужина, успел посмотреть последнюю часть фильма Мирзоева "Борис Годунов". Все в современных костюмах, смотрят телевидение с царским умиранием две семьи, рабочая и семья интеллигентов, обжигающе интересно. Многие зрители ругаются, другие взахлеб хвалят. Мне записали из Интернета диск, приеду в Москву, посмотрю и, если понравится, покажу студентам.
Свободное копирование
