9 октября, вторник. Семинар сложился из трех фрагментов. Сначала я довольно долго на примере "Фиесты", самого знаменитого романа Хемингуэя, рассказывал ребятам о "коммерческой" составляющей романа. Роман хоть и гениальный, а определенные пункты, которые заведомо должны держать читателя, имеются. Главный отрицательный герой -- еврей, второй, "совершенный" герой -- импотент, героиня при светском имидже -- почти шлюха. Да вдобавок ко всему у нее роман с 19-летним мальчиком. Все это, естественно, в обертке очень талантливого и опытного писателя. Вторая линия "завлекательного чтения" -- этнография, Испания, природа, ловля рыбы, бой быков, толпа в Памплоне, роскошная галерея выпивки и пр.
Потом довольно долго играли в "три события недели". Каждый раз, если было необходимо, я события расширял, трактовал, старался, как я это понимаю, открыть второй смысл и сокровенную причину.
В последней части долго и подробно обсуждали две главы романа, написанного Семеном Кузнецовым. Я опросил по этому поводу -- ребята должны учиться не только анализировать, но и высказывать свое мнение -- всех до одного ребят из семинара. Меня всегда радует, когда мнения интегрируются, приближаются к общему знаменателю, т. е. становятся объективными. Говорилось о некоторой картонности персонажей, их неодухотворенности, заданности сюжетных линий. Пока сказать, как все развернется, очень трудно. Но написано все с редким и формальным умением. Мне так уже не написать.
Обедал со Стояновским в нашей столовой, заходил в "Книжную лавку" -- везде беспокойство, добьется ли институт права оставить хотя бы этих, так необходимых ему арендаторов. Альберт Дмитриевич говорит, что уже включил связи: своих именитых посетителей. А у него не только бывал Саакашвили, но и праздновали свой день рождения дочери наших главных вождей. Борис Николаевич теперь часто к Альберту Дмитриевичу заходит и спрашивает: ну, как? Это, конечно, не мой характер, я бы пошел напролом по начальству сам. Все боятся некой дамы, которая заведует в министерстве Департаментом госимущества. Я за обедом, тоже удрученный этими обстоятельствами, Стояновскому говорю, а может быть, мне позвонить и попросить помощи у С.В. Степашина. Стояновский ответил уклончиво, что, дескать, сейчас Тарасов сопротивляется и сдерживает... Время, конечно, упущено, но дай Бог, чтобы сдерживание состоялось. Про себя подумал, что можно было бы попросить двух знакомых мне сенаторов -- Дементьеву и Рыжкова.
Вечером пришли ребята с моего курса выпуска 6-го года, Яся Соколов, Алена Бондарева, подгреб Максим Лаврентьев. Я варил суп и кашу с мясом и овощами -- по рецепту "мультиварки" и накануне испек шарлотку. Вино у меня было, Максим мужественно не пил. Ребята рассказывали о жизни, вспоминали институт. Я уже вне литературной ситуации -- вот они обо всем судят играючи. Вслушиваюсь в шорохи уходящей жизни. Яся, выдумщик, по обыкновению, принес мне подарок -- в рамочке старый, бородатый девяностолетний Бернард Шоу в купальном костюме и со старинной доской для серфинга. Убаюкивают мой страх перед будущим. Я знаю, что Шоу уже довольно далеко за девяносто умер, потому что сломал ногу, повредил шейку бедра, когда в саду копал грядки. Кстати, в субботу буду проводить эксперимент на своем огороде.
Свободное копирование
