5 октября, пятница. Утром все-таки пересилил себя и написал еще один фрагмент в новый роман -- "Фарфоровая ступка". Удивительно, потом этот мой почти этнографический маленький опус пошел совершенно в другую сторону и вывел на мое деревенское детство в эвакуации.
Довольно долго решал, идти мне сегодня в институт на вечер, посвященный "выдающемуся ученому" Ю. И. Минералову, или нет. Все мое окружение по телефону заверещало, что я порчу всем субботу и воскресенье. Я себя успокоил тем, что без меня, наверное, покойный Ю. И. Минералов так бы и не стал заведующим кафедрой. Когда я пришел в институт, он работал на кафедре
В. И. Гусева профессором. Потом вспомнил, сколько он мне сделал и дурного. Сплетни, разговоры, предположения. Последнее -- об этом я узнал много позже -- сняли со Смирновым свои подписи с письма министру, когда коллектив что-то за меня просил. Поехал на дачу. Надо готовиться к зиме. Но после долгих размышлений еще раз прочел интервью Максима -- и вот цитата о БНТ. Мой возраст предполагает, что я пишу то, что вижу, и не задумываюсь о внутренней конъюнктуре.
"Что сказать о нынешнем Литинституте? Там сейчас ректором Борис Тарасов. Был скромный такой преподаватель. Доктор филологических наук, кабинетный тихоня, добренький старичок с белой бородой, похожий на Санта-Клауса, погруженный в Тютчева и Достоевского, Чаадаева и Паскаля. Вот он получил в руки власть. И вдруг (хотя почему "вдруг"? разве бывает по-другому?) под маской творческой отстраненности проступили неуемные амбиции и желание выдоить из своего ректорства все недодоенное ранее. И вот он уже аппаратчик. Плечи распрямились. Появилось нечто несокрушимое в манерах. С парадного подъезда не подойдешь... Пошли интересные книги его авторства. Их даже нельзя оценить с точки зрения вкуса -- просто книга, к примеру, состоит большей частью из чужих сочинений. Притом что это не учебник и не антология под его редакцией, а собственная книга под фамилией Тарасова. Сегодня этот человек полностью прибрал к рукам институт, который при всех оговорках должен выпускать писателей. Кого выпускает сейчас? Не понятно".
Еще один фрагмент, не вполне справедливый, ибо профессии не учат ни в одном вузе. Инженер начинает разбираться в производстве, год проработав мастером в цехе, актеры, как правило, начинают с маленьких ролей. Но профессию быстро осваивают тогда, когда ее любят, когда к ней внутренне готовы, когда о ней много думают. Я пришел в "Московский комсомолец", ничего не зная, я объехал райкомы, разыскивая заявления комсомольцев, которые собрались ехать на целину, -- для первого материала я отыскал, наполовину "перемонтировав", только пять строк! Но через полгода или чуть больше я уже написал очерк на целую газетную полосу "Весь мир меня касается", по которой было сделано несколько курсовых работ на факультете журналистики в МГУ. Кто меня, собственно, учил? А кто меня учил писать романы? А как в юности мне не было дано написать отчет о конференции или о собрании, так я и до сих пор не умею писать подобную публицистку. Но вот обещанный фрагмент.
"...Приходят с этими зачатками творческого огня, а их подсекают на корню, используют как единицы в учебном плане, где важно количество, а не качество студентов. Делают статистику. Самое опасное: абсолютно никого не интересует, куда эти студенты, выпустившись из института, пойдут потом. У самых стоящих из них нет никакой самопробивной мощи, то есть нет никаких шансов, перспектив найти работу по профилю. Нет и настоящего профессионального образования. Это не выпускники, а, простите за выражение, скорее, какие-то выкидыши. У меня, думаю, есть право на такую резкость. И я в свое время, будучи выпускником-выкидышем, был абсолютно не готов ни к редакторской, ни к иной литературной работе. Хорошо, у творческого вуза "нет задачи сделать писателя, ибо писателя делает Бог". Но сделайте вы хоть "литературного работника"! Обеспечьте грамотную практику! Думаете, она там есть? Ко мне в редакцию "Литучебы" приходили выпускники Литинститута, не умеющие писать, критиковать, вообще излагать мысли письменно, не видящие за собой элементарных ошибок. После этого стоит ли удивляться, что диплом института в последние годы абсолютно не котируется?"
Одновременно с интервью Максима Сережа Арутюнов прислал мне и свое собственное. Я прочел и его. Выписываю фрагмент не только потому, что здесь есть несколько слов обо мне. Кому я, собственно, теперь нужен. А вот институт меня до сих пор интересует.
"-- Говорят, что научить писать невозможно. Согласен ли ты с этим? Для чего тогда люди идут в Литературный институт? И насколько важна писательская среда для автора в принципе?
-- Да только она и важна. Главный урок Литинститута -- не карабканья по стилистическим кручам, которые составляют основной предмет семинарских занятий, а пребывание с такими же, как ты. В зеркалах сокурсников отражаешься причудливо, и, если ты любим своими товарищами и уважаем ими, это и становится залогом будущего, который, как правило, оказывается потом умильным враньём самому себе.
Но модель братства, не существующего в дикой природе, в Литинституте заложена и действует, и, по-моему, стоит проучиться все пять курсов, чтобы ощутить её хотя бы мельком и запомнить на всю жизнь.
-- После окончания Литинститута студент Арутюнов превратился в преподавателя Арутюнова. Как прошло перевоплощение?
-- Не сразу. Шесть лет я был вне Литинститута, работал, собирал три-четыре первые книжки. Когда одну из них отметили премией, кстати, мои же литовские учителя, ректор Лита Сергей Есин пригласил меня преподавать.
Считаю это главным событием моей литературной жизни. Удивительно была угадана Есиным моя готовность к преподаванию: я из преподавательской семьи, язык подвешен, теоретическая база вполне себе ничего (готовился стать стиховедом). Начал с жаром, люди попались горячие, заполыхали с первой спички. Так и пошло".
И последний фрагмент. Кому-то он может показаться противоречащим словам Максима Лаврентьева. Но мне кажется, что оба правы.
"За что, на твой взгляд, можно критиковать Литинститут? Что необходимо менять?
-- За то же, за что его следует хвалить, -- за инертность. Посреди моды на скотство, введённой господами либералами, Литинститут отмахивается от "звучных новинок", как медведь от пчёл. Его программа архаична, преподавательский состав стар, но в этом-то и прелесть. В стенах Лита не хранятся, а насмерть бьются с эпохой скотства воспоминания и чувства эпохи литературоцентричной, жестокой, но прекрасной. Лично я бы ничего не менял. Жаль одного: когда старики уйдут, брать на их места будет некого. Современные "трендовые" литераторы практически поголовно безграмотны как этически, так и эстетически. Когда уйдут старики, Литинститут, по крайней мере для меня, закончится".
Свободное копирование
