2 июня, суббота. Утром так все тело болело, что почти до часа дня не вылезал из кровати. Зато прочел внезапно, только позавчера сданный мне диплом внучки Мариэтты Омаровны -- Жени Астафьевой. Она написала очерки о нескольких членах своей семьи, и это оказалось очень удачным. У меня на семинаре она старалась писать документальную прозу, и, естественно, мой просвещенный семинар, выпуска прошлого года, налетал на нее за недостаток "художественности", а в основном за то, что она "внучка". Как правильно, что я всегда доверяю своей интуиции.
У Астафьевой все начинается чуть ли не с начала ХVIII века, а заканчивается нашими днями. Естественно, документы не сохранились, но их отсутствие с избытком восполняют многочисленные и мне (а я ведь этим интересуюсь) неведомые подробности. Всё отметил на полях и, может быть, выпишу.
Уже в пятом часу поехал в Обнинск поливать огурцы и проверить теплицу, смотреть помидоры. Ждал Игоря, которого я соблазнил баней. Игорь ушел из театра, подрабатывает мелкими эпизодами в кино и готовится к штурму эстрады. По крайней мере, по его словам, что-то делает с музыкой и словами. Его стихи я читал, по мысли это всегда неплохо. По дороге Игорь меня просвещал, что значит быть русским человеком, и говорил, что в любом виде творчества должна присутствовать страна и твое к ней отношение. По дороге в "Перекрестке" купили продукты, немного импортного пива и бутылку итальянского "Кьянти". У молодежи невероятная забота о собственном здоровье, чистоте и качестве продуктов. Мое поколение к этому относится спокойнее и терпимее. Мы все экономим на себе, носим старую одежду, доедаем несвежую еду, но у нас много всего того, во что надо вложиться: собственность, книги, обслуживание квартиры, мне еще надо постоянно платить за типографию. Несколько дней назад я окончательно сдал Алексею Козлову "Дневники-2010" -- это обойдется в 160 тысяч. И вот тут возникает справедливая мысль -- знаменитый президентский грант, который предназначен на поддержку в первую очередь преподавателей, на интенсификацию их работы со студентами, у меня именно на это и уходит: мои амбиции как писателя и моя летопись студенческого взросления. В этом смысле интересно, как тратят эти немалые деньги наши остальные преподы?
Основная масса народа уже проехала. У нас на дороге в этом году снова ремонт. Перестраивают мост в деревне Воробьи, это уже почти под Обнинском. Я представляю, сколько машин здесь будет в часы пик. Температура не очень высокая -- градусов десять-двенадцать, небо хмурое. В даче, конечно, благостно и уютно. Естественно, топили баню, правда, после прошлогодней прочистки печки и дымоходов отошла штукатурка и все дымит. Телевизор не включается, это, может быть, и к лучшему. Новые фильмы, которые Игорь подобрал для меня, посмотрю в Москве. Вот несколько цитат из биографии Вл. Набокова. Это огромная книга Брайана Бойда. Отбираю, как всегда, свое и для себя.
"Настаивая на лучшем, он ценил и просто хорошее, будучи "самым нетребовательным преподавателем" в Стэнфорде и расхваливая все, что хоть отдаленно напоминало приличную прозу. Только варварская писанина порой вызывала у него легкую насмешку, хотя зачастую он обращался к аудитории с просьбой помочь ему понять, о чем говорится в той или иной работе". Мне кажется, что это и мой метод преподавания.
"Теперь он пожаловался Эдмунду Уилсону, как ему надоело, что его книги "окутаны молчанием, как драгоценные камни ватой. Бурный энтузиазм отдельных читателей, от которых я получаю письма, смехотворно несоизмерим с отсутствием интереса к моим книгам у моих беспомощных и бесполезных издателей..." -- видимо, на определенном этапе это судьба многих неплохих художников.
Иногда мне кажется, что Набоков что-то сказал и о моих Дневниках, которые вдруг стали публичным чтением. Я ведь тоже в них не пишу свою жизнь.
"Успех некоторых автобиографий определяется их откровенностью и полнотой -- кажется, будто памяти дали возможность выговорить все ее секреты на бесконечную магнитофонную ленту. Набоков поступает иначе: в отличие от своих сосредоточенных на себе повествователей, от своих Германов и Кинботов, он не исходит из того, что его жизнь, просто потому, что это -- его жизнь, должна быть интересной и занимательной для других. Цель Набокова не в том, чтобы рассказать о собственной жизни все, но в создании произведения, которое самой художественностью своей формы сможет выразить глубочайшие его убеждения в полноте гораздо большей, нежели дотошнейшее воспроизведение всех запомнившихся событий и эпизодов".
Свободное копирование
