25 мая, пятница. Встал рано, сходил на полтора часа в фитнес-центр, потом собирался и, естественно, забыл приготовленный маленький компьютер. В два часа уже подошла машина, но с девушками, с которыми мне надо было ехать -- Еленой Алхимовой, моей старой знакомой, "богиней пианизма", как я назвал ее много лет назад, и фантастической певицей Катей Нешевой, -- мы договорились встретиться в три возле метро "Университет". Почти до трех поил чаем Славу, шофера старенького Volvo и, по своему обыкновению, "снимал показания". Ему что-то 35 лет, у него трое детей, лет двенадцать назад он переехал, "когда русских стали считать ни за что, не за людей", из Киргизии, на родину своей матери, в Хмелиту, это десяток километров от Вязьмы. Объективности ради, Слава подчеркнул, что старые киргизы говорили молодым националистам: что вы, дескать, делаете? Русские нас хоть ссать стоя научили! Рассказывал, как в самом начале перестройки в несколько дней разграбили огромный, кажется, самый большой в СССР ковровый комбинат, занимавший несколько гектаров, на котором стояло самое дорогое в мире оборудование. Подъезжал к зданию огромный кран, снимали с крыши бетонные плиты, а потом через эти проломы грузили оборудование. Так растаскивают -- это тоже Славина мысль -- дома, когда внезапно умирает хозяин. Оборудование это уходило в Китай, на переплавку. Оказывается, не только Европа жирела на нашей перестройке, кое-что доставалось и сопредельным странам Востока.
Замечательно ехали втроем, правда, было жарковато: в этой модели кондиционер отсутствует. Уже под вечер приехали в Хмелиту, и я потихоньку начал обалдевать. Глядя на эту, восстановленную почти в прежнем блеске богатую усадьбу, я думал о том, что уже и сейчас мы имеем весьма смутное, скорее по кино, представление в каких декорациях разворачивалось действие русской литературы. Но вот окончательно сгинут эти старые дома аристократов, и наше воображение окажется окончательно обезвоженно. Огромный дом, стоящий на холме, роскошная, почти как во французских особняках лестница, встречными волнами спадающая со второго этажа в роскошный парк. Липы так высоки, что я даже не поверил: липы ли это? С другой стороны -- не менее величественный парадный двор с круглой клумбой и подъезд. Карете на полной скорости, со взмыленными лошадями здесь было где развернуться. Дом принадлежал очень богатому дядюшке нашего великого драматурга
А. С. Грибоедова. Вероятно, говаривают современники, Фамусов -- это именно хозяин этого имения. Хозяин жил здесь, давая балы соседям, развлекаясь сам и развлекая провинциальное общество, с ранней весны и до поздней осени. На дорогу, которую мы преодолели за три или четыре часа, раньше требовалось три дня.
О, Минское шоссе -- узкое и забитое, вечно осторожно перестраиваемое, -- это особая песня нашего мелкого видения хозяйственных проблем. Автомобильное окно в Европу! Кстати, когда после Вязьмы мы свернули на Хмелиту, молчаливый шофер Слава начал рассказывать. Вот он, тугой узел истории. О самой Вязьме уже не говорю. Сначала проехали знаменитое Богородицкое поле, на котором во время последней войны происходил прорыв наших войск, попавших в окружение. На дороге возле этого поля строится новый монастырь. Возле уже почти достроенного собора, как огромный золотой шлем витязя, стоит еще не поднятая позлащенная центральная глава с крестом. Но это не все: по этой же дороге, чуть не доезжая Хмелиты, расположена была еще и маленькая бедная усадебка Нахимова. Флотоводец родился именно здесь. И почти тут же то знаменитое село, где практиковал молодой врач Михаил Булгаков. Многие перипетии его "Морфия" проистекали уже в Вязьме. Я, между прочим, впервые опубликовал в советское время этот рассказ по радио. Цензура, помнится, навострила уши.
Поселили нас в чудной маленькой гостинице, расположенной в одном из четырех кирпичных флигелей усадьбы. Кормили тоже здесь, особый разговор о прекрасной "хозяйке гостиницы" -- она же администратор, и повар, и все на свете -- Людмиле Григорьевне. Господи, ну как же было вкусно: щи из щавеля, фаршированный мясом и рисом перец. На всякий случай я в разговорах за столом кое-что вызнал. Например, в соленые огурцы не следует класть ни петрушку, ни сельдерей, но нужно обязательно добавить пару дубовых листиков. В крошечном номере спал как объевшийся кролик.
Свободное копирование
