30 апреля, понедельник. После сеанса бессмысленного телевидения довольно рано принялся читать первый номер "Знамени". Прочел два обзора прозы и поэзии. Один, естественно, проза Натальи Ивановой -- "Быть притчей на устах у всех", другой -- Евгения Абдуллаева "Дождь в разрезе: о поэтах, премиях и манифестах 2011 года и многом другом". Обе статьи отменно хорошо. По привычке я еще что-то ковыряю против Наташи Ивановой, не умея забыть ее клановости, редкую преданность "своим" и уже ставший привычным для нее антисоветизм, но думает и анализирует литературный процесс она очень точно. Каюсь и за иронию в дневнике, не вполне справедливую, за ее обзор 2010 года. Тогда она, кажется, сравнивала Маканина с Чеховым. Или что-то в этом роде. Аналитик она все же прекрасный, да простит меня Михаил Петрович Лобанов!
Из Н. Ивановой: "Писателем объявляет себя самозванец: тот, у кого вышла любая книжка. Я иногда думаю, что писатель (по сегодняшним понятиям) -- существо вне профессии. Но надо ведь как-то статусно назваться, особенно для всяких ток-шоу".
Еще: "Книга стареет мгновенно. Теперь по свидетельству книгопродавцев, больше трех-четырех месяцев книга на полке не живет -- ее теснят другие, новенькие. Только из типографии".
"Завидую музыкальным критикам. Читая их рецензии, даже краткие, обзоры и статьи, погружаешься в ремесло, следишь за тем, что и как, вглядываешься в вещество, взятое на просвет. Критика прозы, если чем-то и увлечена, так комментированным пересказом. Выяснением темы. Героев -- а то, что они есть персонажи, не всегда приходит в голову автору рецензии, статьи, обзора".
И наконец, последнее. Ах, как Наталья Борисовна "не своих" не щадит. Прошлась и по Лимонову, и по Захару Прилепину. О последнем, как о писателе-патриоте, она процитировала С. Гедройца, а о Лимонове не без яда сказала сама: "Если они (новое поколение, не задетые постмодернизом. -- С. Е. ) от кого себя числят, так от Лимонова, -- но стиль Лимонова гораздо своеобразнее. Он был все-таки первой чайкой на помойке". Формально это не хуже, чем в свое время Алла Латынина назвала Александра Проханова "соловьем Генерального штаба".
Уже на просторе ночи принялся читать "Набоков. Американские годы" Брайана Бойда. Естественно, подсунул мне книжку С.П. Среди многого занятного и интересного есть и пассаж о его тщательной подготовке к каждому занятию со студентами в университете. Так ли уж долго и тщательно готовлюсь к встречам со студентами я? По крайней мере, в исполнении набоковского завета решил не откладывать на давний срок, а здесь же, на даче, дописать представление к защите дипломной работы Маши Бессмертной. Начинал я это еще в Москве.
"Дипломная работа Марии Бессмертной с подчеркнуто тенденциозным названием "Сад хризантем" -- редкий зверь в нашем богоспасаемом заведении. Эта работа, даже несколько картин, из жизни интеллигенции, скорее небольшая панорама. Для удобства сочинение может быть названо повестью. Интеллигенция здесь действует не в том, чеховском значении, как интеллигенция врачей, землемеров, учителей, а совершенно новый, молодой тип. Я бы сказал, уставший, умственно обленившийся и, главное, --
обуржуазившийся. Здесь уже нет мечтаний, поисков идеалов, даже призывов-- в Москву, в Москву! Мы в Москве.
Собственно, в работе дипломницы представлена история семьи и сама семья, еще с некоторыми чувствами друг к другу, но уже без глубоких и общих связей. Каждый за себя, но еще действует ритуал, существуют диктуемые временем отношения.
Уточняю, это особый вид отношений и особый вид родственных связей. Кажется, еще Набоков, в главах "Лолиты", посвященных госпоже Гейз, писал о приверженности определенного типа людей, выдающих себя за людей культурных и интеллигентных, к ритуалу, к определенным светским правилам, нежели к сердечности и состраданию. Так принято, так мы и поступаем.
Свою героиню Бессмертная называет по фамилии -- Исакова, видимо, так это и принято в специфической среде, но зато мать героини -- только Ирина, а бабушка -- это остаток еще строгого, несгибаемого времени -- Анна. Символическое значение имен я опускаю.
Небольшую повесть, скорее панораму, -- действие не развивается, а скользит, подчиняясь текущему, лишь изредка окунаясь в прошлое, которое всегда значительнее и крупнее настоящего, -- автор населила многими персонажами. Все они, естественно, люди вполне интеллигентных профессий. Персонажи так тесно спаяны между собой, их внутренние монологи так переплетены, а речи так однообразны, что Бессмертной пришлось создавать некий, как в пьесе, список действующих лиц. Не пространство, а мирок. Это еще одно указание читателю -- раздели, если сможешь, взгляни в зеркало, чтобы сравнить. Довольно безжалостное изображение, но запекшееся во времени. Иногда в своей панораме Исакова уступает место у рампы другим персонажам. Это Ира -- "мать Исаковой, в прошлом научный сотрудник, в настоящем финансовый аналитик". Отец Исаковой -- "издатель, авантюрист".
Картины панорамы, предложенной Бессмертновой, сгруппированы в нескольких днях. Это подготовка к новой свадьбе матери героини и сама свадьба. Почти новая коллизия для русской прозы. Но ведь проза, какова и жизнь. Все остальное -- рефлексия героини и ее близких, и в этих ускользающих переливах возникают очень занятные сцены, характеризующие время и современный быт. Я не стану утомлять цитатами, кое-что удивительно забавно и страшно. Например, вечер прислуги в ресторане, находящемся почти на Красной площади. Или милое времяпрепровождение юноши и "отца-авантюриста" в кафе в Камергерском переулке. "Через полчаса Саша расплатился внутри и попросил официанта не будить мужчину в голубой рубашке: "Пусть погреется немного". Но есть и другие -- история деда и бабки, например, -- свидетельствующие о том, что героиня повести Исакова и сама Бессмертная, как ее кукловод и протагонист, обладают зорким зрением и чутким сердцем.
Несколько слов об исаковской бабке, но это о прошлом.
"Дообеденные часы всегда были посвящены занятиям. Исакова под страхом порки должна была писать сочинения -- о "Цыганах", "Герое нашего времени" или "Евгении Онегине". Они с братьями придумали писать таким мелким почерком, чтобы бабушка даже под лупой не могла их прочесть, за это, правда, доставалось еще больше. На следующий год у бабушки обнаружили рак на ранней стадии -- его быстро вылечат, но она, с былым упорством, так и будет твердить, что не верит врачам, предпочитая ежедневную зарядку".
Собственно, здесь можно и закончить, хотя давно уже ни одна студенческая вещь не вызывала во мне такого страстного желания цитировать. Но мы ведь цитируем, когда смысл, высказанный другими, совпадает с собственным. У меня нет претензий к несколько усложненному языку дипломницы. В некотором смысле это повесть новаторская".
Свободное копирование
