13 января, среда. Лишь конспект дня. Утром ходили в книжный магазин. Я, сидя в кресле, что-то заполнял на компьютере, а С.П. упорно и долго копался в английских книгах. Отнесли его добычу домой, сели на электричку и поехали на этот раз на юг. Такая железнодорожная линия в стране только одна, но зато как все сделано! В вагонах тепло, чисто, электронные табло дублируют объявления об остановках. На станциях электронные автоматы по продаже билетов и электронные же информаторы, сообщающие о приходящих поездах. Очень здорово, но похоже на модель детской железной дороги. Пока, проходя по эстакадам, поезд выбирается из города, видна через незанавешенные окна домов жизнь рабочих окраин. Сушится белье, нищенский, стесненный быт. Нам тут особенно завидовать нечему. Потом обзор меняется, группками стоят индивидуальные домики. Садики, верандочки, поля, небольшие рощицы. Дорога жмется к морю, идет вплотную к скалистому краю. Иногда море почти касается железнодорожного полотна. Вдоль пути чистенькая, вымытая и зеленая, несмотря на недавние снежные бури, страна. Разнообразие пейзажа. Огромные отмели, обнажающиеся в отлив. Стаи жирных, как куры, чаек лениво выбирают что-то на мелководье. Проползает, как в документальном кино о литературе, круглая типовая башня, такая же, в какой жил Джойс. По побережью их стоит много -- ирландцы готовились отражать чье-то нашествие...
Вот, наконец, и финиш -- станция Brаy Head. Опять ощущаю себя внутри грустного кинофильма. Ялта или какая-нибудь Анапа. Бесконечная пустая набережная, вдоль нее отели и магазины. Одно из умирающих курортных местечек. Большие города поглощают население, маленькие без промышленности мелеют и беднеют.
Вечером с Сарой и Стенфордом ходили в ресторан -- это уже наша инициатива. Выбирал ресторан Стенфорд -- крошечный подвал с французской кухней. Вкусно. Салат -- козий горячий сыр, укроп и еще какие-то листики. На второе жареный "салман" с картофельным пюре, и я завершил все "крем-брюле". Вкусно невероятно: холодный крем, а сверху -- горячая, запеченная корочка.
Во время ужина долго говорили с Сарой. В основном, о ее матери и о прошедшем юбилее, о ее жизни. Дэвид, муж Дженнифер, из семьи, социальный статус которой значительно выше, чем у семьи Сары. Собственно, у Дэвида одно из нескольких в Ирландии настоящих поместий. Здесь же и парк, разбитый предками. Особенность этого поместья -- оно майорат, значит, целиком переходит к старшему сыну, когда тому исполняется двадцать пять лет. У Дэвида пятеро детей. Раздроблен майорат может быть лишь в едином случае, когда на это согласны все три поколения наследников: дед, от которого майорат перешел к сыну, сын, как наследник, и его сын, достигший двадцатипятилетия. Учтены права всех и в первую очередь -- неделимого землевладения.
Это атмосфера. Дженнифер, по рассказу дочери, встает рано. С девяти утра до часа дня работает, потом варит обед. В провинции мужья традиционно приезжают обедать домой.
Возникли в разговоре и детали проведения вечера в Тринити-колледже. Часть денег, видимо бульшую, дал Дэвид, часть -- напитки, кажется, -- оплатила из своих средств сама Дженнифер. Наверное, все это было бы невозможно без помощи семьи. Семья -- это чисто ирландский феномен: на встрече в Тринити-колледже где-то 50--55 человек представляли семью. А куда, спрашивается, исчезла русская семья? Как много сил было приложено у нас, чтобы разрушить родственные связи! Теперь, с ростом цен на проезд в поездах и самолетах и при наших огромных пространствах, эти связи разрушены окончательно.
Свободное копирование
