3 декабря, четверг. Сегодня в 12 часов своим ежегодним разговором с народом будет В. В. Путин, когда-то мой кумир. По радио в связи с этим много разговоров о том, что это хорошо отрепетированное мероприятие, где не будет задано ни одного "неудобного вопроса" и не появится ни один ранее не учтенный человек. Также много говорят о неком скандале, который произошел в Конституционном суде, когда судьям показали их место! "Тоже нам третья власть!" В крушении экспресса убитыми оказались 26 человек и около сотни пострадавшими. Так и живем от одного несчастья к другому.
В двенадцать этот разговор начался. Ощущение хорошо срежиссированного, но интересного действия. Но, может быть, по-другому и невозможно. Какие-то тысячи звонков в минуту на специальный пункт. Россия страна монархическая -- нам всегда нужен Бог и господин. По местам боевой путинской славы, т. е. где он недавно побывал, где побывали государственные деньги, расставлены специальные говорящие пикеты, где люди задают вопросы, на которые В. В. Путин хорошо, ладно и со знанием дела и цифр отвечает. Это Пикалево, Волжский завод, Саяно-Шушенская ГЭС. Кое-что оказывается интересным. Оказывается, армия у нас уже меньше, чем войск МВД, -- 1млн 400 тысяч.
Во время этого выступления пришел Женя Луганский, отец моей студентки Сони. Говорили о театре: сейчас в театре две статьи дохода -- сдача в аренду и билеты, правда, посещаемость у них хорошая -- 80%. Зарплату и коммунальные услуги оплачивает регион. Женя под юбилей выхватил для театра звание "академический". Кажется, тогда он работал министром культуры Ставрополья. Каждый месяц, чтобы сохранить кассу, им приходится выпускать премьеру.
Среди прочего говорили о Соне. Она оказалась еще и неплохой актрисой -- сыграла, как ввод без репетиций, Веру в "Герое нашего времени".
Кочующие по Москве Игорь и Лена снова у меня. В две руки с Игорем мы опять за полтора часа наварили огромную кастрюлю борща. А потом началась главная программа -- начали смотреть "Blow-up" Микеланджело Антониони. Фильм 1966-го года, который в свое время наделал много шуму.
Буквально впитывая в себя каждое мгновенье экранного времени, я думал о том, что в нынешний век кино как искусство, видимо, закончилось. Век наживы пожрал и это. Даже пересматривать не стану -- все помню до кадра. Но перед этим просмотром и сразу после ухода Жени я принялся читать повесть Юры Роговцева.
Юра учился у меня лет десять назад. Он сам из Крыма, студент был не простой, с капризами и с некоторыми административными претензиями. У него была прекрасная дипломная работа, ну, конечно, на тему маргиналов, которых он хорошо знал. Чтобы на защите получить "отлично", ему надо было только снять из работы кое-где мат. Не снял.
В начале учебного года Юра является в институт, дает мне работу -- страничек около сорока -- и исчезает, а я о работе забываю. И вот только вчера она опять оказалась на поверхности груды бумаг, лежащей у меня на диване, и я, еще до борща и прихода ребят, принялся ее читать не отрываясь.
Дочитывал уже после фильма, и опять -- такое же самое ощущение подлинности и высокого смысла искусства не оставляло меня, пока уже ночью я не дочитал все до самого конца. Если в пересказе, то очень просто -- больная мать, помочь некому, горшки, подгузники, магазин. Герой -- и писатель, и художник. Все друзья преуспели, все укоряют, призывают к вере в чистое и в Бога, а сами, в отличие от героя, живут в лживом свинюшнике. Опять поразительный по своей честности мат, без единого почти абзаца -- монолог несчастья. Я бы такого уже написать не смог, и таланта не хватило бы, да и смелости. Но главное -- так надо жить и так, с такой обидой все чувствовать.
Утром на следующий день, когда проснулся, принялся звонить. Или я неправильно набирал, или телефон не работает. И показать и напечатать это негде и некому. Покажу, м. б., Василевскому и Михайлову.
Свободное копирование
