30 ноября, понедельник. Душа болит: нет кафедрального отчета, пора снова собирать кафедру. Поехал на работу рано, надо еще купить и организовать отправку книг Ефиму в США. Что касается книг, то надо еще было отправить книги и в библиотеку Дома Литераторов. Звонил А. М. Турков и передал просьбу отправить им мои книги и два вышедших тома "Воспоминаний о Литературном институте". Вот всем этим я утром и занимался. К счастью, вышла из больницы Надежда Васильевна -- она обладает редкой среди наших людей возможностью все делать быстро, четко, весело и потом не жаловаться, что переработала.
По радио все те же скорбные данные: около ста пострадавших, 25 погибших.
Утром заходил на кафедру общественных наук -- попил чаю с Зоей Михайловной, и вспомнили дела минувшие. В свое время ее очень восхищало, что я каким-то образом умудрялся так разговаривать со всеми жалобщиками, что они выходили из кабинета даже радостными. "Сидит на краешке письменного стола и читает работу жалобщика. "Да, разве миленький, так пишут?" Пожаловались друг другу, что студент пошел другой, много студентов платных, которые растворяют атмосферу. Потом в разговорах перебрались к нашей бывшей студентке Кате Лебедевой, которая теперь Мак Дугл и очень крупная в Лондоне галерейщица. В том месте нашей с Марком Авербухом книги, где он пишет о молодой даме, с которой я разговаривал и обедал во Франкфурте, то это была именно она, Катя. Катя тогда летала отбирать картины в Париж и завернула повидаться со знакомыми на ярмарку. Зоя Михайловна была очень удовлетворена тем, что когда у Кати спросили, в чем истоки ее коммерческого успеха, она ответила -- в образовании. "Я -- окончила Литературный институт". О том, что она еще и защитила диссертацию, Катя скромно промолчала.
Зоя Михайловна тут же мечтательно вспомнила, что помнит Катю первокурсницей, которая во время то ли лекции, то ли семинара как-то чуть ли не выкрикнула: "А вы спросите у любого прохожего, что делать с евреями, и они вам ответят: "бить, бить и бить". Мы поулыбались с З. М. друг другу, и З. М. добавила еще красочку: "А одна девочка, которой не нашли книгу в библиотеке, вдруг сказала, это потому, что я еврейка". Я подумал, что, вероятно, это все из семей, обозленных своими неудачами. А потом дети встречаются с действительностью, и она оказывается не похожей на выдуманную ими же самими.
Я начал говорить о некоторой интегрированности нации раньше, в советское время, но З. М. "как историк" мне возразила. Она сослалась на год или два нашей послевоенной истории. Этот отрезок недаром называется "умиротворением фронтовиков". Я тоже помню эту справедливую и понятную их агрессивность: "Мы кровь проливали, а вы, тыловые крысы, отсиживались". Дальше историк мне рассказала: в это время, судя по документам, чуть ли не в половине случаев на руководящие места и места секретарей партийных ячеек были выдвинуты фронтовики. Но через два года пришлось снова возвращаться к традиционным назначениям. Боюсь, что тут снова и возникли эту традиционные фразы: "Найдите мне умного еврея..."
Вечером дома читал материалы об актерах, которые мне прислали из театра. Надеюсь, что включится подсознание и что-то опять появится интересное.
Вот первая часть уже самого обзора:
"Не без чувства волнения приступаю к обзору текущего репертуара и положения дел в Московском Художественном Академическом театре им. М. Горького. Безусловно, многие годы этот театр был одним из ведущих театров России и в своей практике, и в художественной практике своих основателей являлся одним из флагманов мирового театрального искусства. Что сохранилось из нажитого, какова нынче просветительская, общественная и художественная роль этого театрального коллектива, что нынче со своих подмостков несет театр зрителю?
Общее. Надо сказать, что сразу же после своего раздела в 1987-м году МХАТа на два коллектива по принципу либерального и традиционного крыла, театр на Тверском бульваре попал в трудное положение. С одной стороны -- новая, еще до конца не сложившаяся труппа, покинувшая обжитый стационар, и вполне понятные в связи с этим организационные и технические сложности. С другой стороны -- определенное давление и открытая неприязнь так называемой либерально-демократической, до сих пор царствующей в постсоветском пространстве прессы, начавшей против "не своего" театра определенный террор. Пресса эта оказала в свое время сильнейшее влияние на зрителя, еще не имевшего определенной "демократической" прививки. Сейчас это давление продолжается, но все заметнее поворот зрителя, уставшего от либерального новаторства, в сторону традиционного и граждански осмысленного театрального действия.
Показательна в этом смысле театральная история одного из "столпов" текущего репертуара -- спектакля по пьесе А. М. Горького "Васса Железнова", в котором центральную роль исполняла художественный руководитель театра Татьяна Васильевна Доронина. Уже при постановке премьерных спектаклей в газетах появилось несколько статей, дискредитирующих художественное значение этой выдающейся постановки. И лишь отпор сначала в "Литературной газете", а потом, спустя год, мнение такого выдающегося эксперта, как Виталий Вульф, смогли в известной мере переломить общественную негативную ситуацию. Этим крупнейшим знатоком театра и в известной мере носителем театральной памяти прямо было сказано, что здесь у актрисы -- художественное достижение высочайшего уровня. Причем и у автора "Литературной газеты", и у Вульфа было с кем и с чем сравнивать -- оба многое помнили. Если все же мерить этот спектакль по его вершинному достижению, надо сказать, что и все остальные составные его части, включая, как основной компонент, игру актеров, находились на высоком академическом уровне. Но в этом случае работа Т. В. Дорониной представлялась этапной, абсолютно не уступающей знаменитой исполнительнице этой роли в Малом театре Вере Пашенной, а кое в чем и превосходящей её.
Это лишь показательный штрих. Наши потомки вряд ли получат правильное представление о состояния театрального искусства постсоветской поры по текущей, славящейся своим так называемым "стёбом" вместо русского языка периодики".
Свободное копирование
