2 сентября, среда. Как и договаривались с Леней Колпаковым, утром поехали на Книжную ярмарку. Встретились на Сретенке и дальше проторенным путем, я даже машину у Южного входа поставил там, где ставил всегда. Выставка открылась в новом павильоне, но сразу же, как постоянному посетителю, мне стало понятно, что, несмотря на все объявленные крутые цифры, выставка пустовата. Незримая птица формального интереса летает над пространством. Книга не может существовать без внутреннего, а не парадного к ней интереса.
В самом начале выставочной анфилады после открытия, с обеих сторон центрального "проспекта" выступали два писателя. С одной стороны, величественный и вальяжный мэтр Александр Абрамович Кабаков -- я не знал ранее его отчества, но так достаточно подобострастно называл его ведущий, молодой бойкий парень, а с другой -- не менее "великий" писатель, телеведущий Влади-мир Соловьев. Перед автором "Невозвращенца" -- здесь Кабаков, признавшись, что угадал развитие событий, но что это была литература мистических -- чур меня, чур! -- "заклинаний" -- стояло и сидело пять или шесть человек. В том числе, чтобы, конечно, поддержать "своих", стояла очень погрузневшая Майя Пешкова. Свойские ее репортажи и реплики я часто слышу по "Эху". Мне показалось, что, увидев меня, Кабаков, который, по-моему, в нашем искусстве начинает играть роль Кобзона, чуть подобрался, но продолжает философствовать и талантливо разыгрывать роль классика. Но мне это уже наскучило, да и пора было встречаться с Леней, который сидел в будке издательства ПоРог. Об этом чуть позже. Тем не менее я не мог так быстро покинуть поле интеллектуальных битв, не описавши, что же происходило с другой стороны "проспекта".
За последнее время слово писатель стало очень востребовано. Ведь писатель больше, чем телеведущий, чем бизнесмен, чем чиновник, писатель перекрывает и облагораживает даже такое понятие, как олигарх. Писатель сейчас -- каждый, кто выпустил даже за свой счет или просто надиктовал литобработчику свою "книгу".
По другую сторону "проспекта", собрав аудиторию в двести, а то и триста человек, разговаривал загорелый и расчетливо-демократично одетый телеведущий Владимир Соловьев. Он тоже автор очень непростой и с невероятным для русского человека названием книги "Русские?" Вот это писатель!
Но пора рассказать о встрече с Ириной Толмачевой, моей старой знакомой, главным редактором издательства. Она-то мне и сказала, что ее скворечник, правда, в первых рядах выставки, стоит миллион рублей. Сколько иногда приходится платить за популярность и раскрутку! Это издательство принадлежит очень богатому Александру Потемкину. Тому самому Александру Петровичу Потемкину, один из романов которого в его же присутствии так безжалостно разложили мои студенты. Какие-то карточки и выписки из этого романа "Изгой" до сих пор у меня хранятся. К сегодняшнему дню Александр Петрович, кажется, написал девять романов. Я полагаю, что они не идут, как горячие пирожки, хотя, наверное, есть любительницы и такого чтения.
Еще до того, как я оставил Леню Колпакова разговаривать с Ириной Константиновной о какой-то платной рекламной акции в газете, я поговорил с ней, не возьмется ли издательство опубликовать мой новый роман? Ирина Константиновна гордо ответила мне, что сможет это сделать только за счет автора. Я порадовался такой тороватости. О встрече с директором нынешней "Молодой гвардии" я уже не говорю, он всегда мне казался героем какого-то произведения Салтыкова-Щедрина. Теперь мне ничего не остается, как организовывать "Маркизу Кюстину" коммерческий успех.
Вот так мы с Леней бродили, пока откуда-то из павильона навстречу нам не выскочил со свитой Сергей Вадимович Степашин. Ну, просто нос к носу столкнулись. Он сразу меня узнал, обнял, а мне он всегда приятен. Тут же в образовавшемся заторе он спросил, преподаю ли я, я ответил, что по-прежнему руковожу кафедрой, он сказал, чтобы я звонил, приходил попить чайку и поболтать.
Леня потом буквально катался: "Ну, Сергей Николаевич, какой пиар!" Степашин шел со свитой, состоящей из "книжных" начальников.
На выставке, в каком-то восточном шалманчике и закусили. Это мы делаем почти каждый раз. Было славно: и шашлык хорош, и лаваш, и зелень. Правда, даже по московским меркам, дороговато. Я горд, что Москва держит звание самого дорого города мира. Скоро у нее будет и звание города с самым сложным трафиком в мире. Еще только второе сентября, не все вернулись из отпусков, многие из-за поднимающихся цен на бензин и кризиса перестали ездить, а проехать из-за пробок почти невозможно. Полтора часа ехали от ВДНХ до Китай-города.
Вечером звонил откуда-то с юга Юра Поляков. Ему далеко не безразлично, кто станет во главе МСПС после смерти С. В. Михалкова. А на этот счет ходят слухи занятные. Вроде бы Володя Бояринов по-хозяйски расхаживает и, считая голоса членов исполкома, полагает, что место председателя уже у него. Я полагаю, что уже зашевелился и старый крокодил Ф. Ф. Кузнецов. В этой ситуации куда более приемлемым для всех был бы В. Н. Ганичев, к которому я в последнее время подобрел. Да и вообще на основе "дома Ростовых" хорошо бы объединить все пять московских союзов писателей, а не устраивать из собственности кормушку для дюжины писателей третьего сорта. Мелькнула мысль о Жене Сидорове как главе МСПС.
Свободное копирование
