11 июля, суббота. Ночью спал беспокойно и проснулся усталым, с комком за грудиной и мрачными мыслями о здоровье. Погода, начавшаяся меняться еще вчера, резко просветлела. Солнце уже запалило в восемь часов утра, но на душе была тоска, и тело было такое тяжелое, полное такой невероятной усталости, что ни о чем думать не хотелось. Ночью много раз просыпался и по несколько минут продолжал читать, потом снова засыпал, потом вроде бы проснулся и, хотел, было, встать, но снова повалился в сон, похожий на какой-то морок. Так читал часа полтора и много обнаружил интересного по деталям. Начну с самого для меня важного. Оказывается, не только я заботился и недоумевал, как же Бог поступит с теми, кто жил раньше прихода его Сына и не успел креститься? И в древние времена об этом позаботились.
"Теперь очень важное: знаете ли вы, что всем "необрезанным", то есть тем, кто "не евреи", которые приняли Эммануила Йешуа как Мессию, по решению Апостолов следовало соблюдать Канон Ноя? Апостольский Канон, кстати, на Трульском соборе в 640 году был объявлен "вовек неизменным".
Собственно, здесь пока заканчивается для меня главное в этой книге дальше занятные детали, в основном, что человек весь состоит из слабостей.
"Читатель, если ваше представление о белых сложилось под вли-янием достаточно доброжелательных киношек, то вы -- жертва обмана. Это были презираемые и отторгаемые во всём мире садис-ты и убийцы, и им под стать была их одухотворявшая Зарубежная Церковь. В числе прочего Русская Зарубежная Церковь с 1933 до 1944 года в лице своих епископов и в виде соборных посланий бла-гословляла Адольфа Алоизовича Гитлера! После войны её хотели было объявить соучастницей преступлений нацистской Германии, но этому помешала вспыхнувшая "холодная война", и антисоветс-кая позиция карловарской братии всех устроила".
Конечно, все это не разрушит с таким трудом образовавшееся во мне некое религиозное чувство. В нем церковь, хотя и отдаленная от меня, все же играет определенную примиряющую меня с миром роль. Все рассказанное в книге принято со вниманием, как еще один пример моей доверчивости к печатному и публично-произнесенного слову. Как пример собственного невнятного исторического знания.
День прошел замечательно, меня радует, если идет моя основная работа и если что-то полезное происходит на даче. Как только, необыкновенно рано, часов около двенадцати все поднялись, то начали делать что-то полезное, Нам с Володей удалось даже съездить в Обнинск. Там мы купили кое-что, детали к теплице и сайдинг. Надо доделать мелочи по внешнему виду дома. Но самое главное, я продолжал наводить порядок в верхней комнате, где многие годы жила В. С. На этот раз я распаковал коробки и расставил фигурки и гжельскую керамику, которую Валя так любила, разложил все книги, почти так, как они стояли в Москве по полкам. Уже это действие вызвало у меня массу мыслей. Так уж сложилось, что я мало умею выдумывать, а здесь, когда я решил написать чуть ли не житие, фантазия моя молчит, меня волную корешки книг, журналы которые она читала, книги которые собирала. Возможно, и вся книга будет состоять из описаний предметов.
Сейчас я сижу за ее письменным столом, снова как в молодости, после того, как обрезали яблони, передо мной дальние на взгорке сосны, крыши домов и чуть розоватое небо. Володя топит баню и затарился пивом.
Свободное копирование
