20 мая, воскресенье. Утром дочитывал верстку и варил кисель из кизилового варенья. Положил в рюкзак сверток фольги, чтобы от солнца закрыть окно в палате у В.С. - по радио предрекли сегодня жару. Рассказывали также о какой-то перестрелке в центре Москвы, на Бережковской набережной. И это только утром, что же еще может случиться дальше? Дочитав верстку, поехал в больницу. Все, как обычно.
Вечером разбирал фотографии, чтобы найти что-нибудь подходящее для "Российского колокола", и написал письмо Марку Авербуху в ответ на присланную им из Филадельфии книгу.
Дорогой Марк, как человек литературный Вы очень точно написали о
некоторой наркотической зависимости, заключённой в нашей переписке. Я
догадываюсь о причинах этой тяги, и мои основные - это внутреннее одиночество и Вы, как единственный человек в мире, воспринимающий меня со всеми потрохами - и с недостатками, и с той самой проблемой, которая меня не отпускает, потому что именно в ней, купленной-перекупленной в определенной литературной и подлой среде, своей и чужой, в такой же мере и чужесвоей, то есть не мелкоеврейской - простите, но я с Вами откровенен, - а еще и в моей невежественной., за исключением нескольких людей с всероссийскими и всеевропейскими именами, с которыми я дружу, и оттого подлой вдвойне - в этом во всем я вижу силу, которая и не пускает меня к публике, и не дает мне как следует работать. Вы, Марк, все это пропускаете, Вы воспринимаете меня таким, какой я есть, без подлости и умолчания, каким, надеюсь, я предстаю в моих дневниках.
Письма Ваши я сначала, как и свои, собирал небрежно, но теперь уже
понял, что для них необходимо определить строгий характер хранения. Если бы я оказался настолько знаменитым, чтобы наши с Вами письма
сохранились. Впрочем, я особенно писать письма не могу, потому что рядом стоят и другие дела: и верстка, и чтение по работе, и писание дневника, и новые замыслы. Признаюсь только вам: возможно, я напишу новый роман, как версию записок Кюстина "Россия в 1839 году". Но то, что во многих моих размышлениях присутствуете Вы и Ваши слова, это абсолютноискренне.
Не пишу сейчас пока ничего нового о Вашей книге, кроме общих
впечатлений - точно, здорово и по-своему не хуже, чем у Солженицына.
Недаром он - честолюбивый автор, Вы же от авторства открещиваетесь, хотя оно вам принадлежит в большей мере, чем кому-либо. Вы - автор взгляда, идеи, мировоззрения, терпимости, вы ушли от местечковости, как мы все время уходим от мелкого противостояния. С книгой - не торопите меня - я поступлю так. Самым внимательнейшим образом, не пропуская ни одной странички, прочту и напишу рецензию, не помешает. Напишу все то, что я думаю. Впрочем, как всегда. В моем возрасте уже не лгут.
Завтра постараюсь выслать Вам Дневники. У них огромный недостаток - нет словника.
Ваш С.Е, родные Вы мои люди.
Свободное копирование
