26 апреля, четверг. Утром, еще не вставая с постели, читал стихи Александра Ревича об Италии, войне и предвоенном быте. Замечательная, негромкая, но такая хватающая за сердце поэзия.
Шагнуть бы в эти сумерки и споро
подняться по ступеням, а затем
нырнуть в знакомый хаос коридора,
где сундуки соседские вдоль стен,
где на крюках висят велосипеды...
Это на фоне выдержек из поэзии Кибирова во вчерашнем номере "Литературки". Встреченный накануне на Бронной Сережа Казначеев был расстроен, что из статьи выкинули сладкую часть - настоящую фамилию, правда, оставили национальность - осетин. Литература - это сырая почва для собственного материала! И не говорите мне, что национальность, генетическое самочувствие писателя ничего не определяет в подходе к языку, к чувству родины, к описанию действительности. Хотя примеры из Ревича тут же это и опровергнут.
Убогий быт, несчастная эпоха,
но как ее теперь ни назови,
все это было в дни царя Гороха
порой надежд, печалей и любви.
Иногда начинаешь собирать урожай с, казалось бы, плохого посева. Во вторник, как уже писал, я расстроился, когда, лишь начав интервью Грише Заславскому, узнал тему: "Ельцин и культура", готовился же к другому. В комнате тут же сидела В.С. и, по своему обыкновению, нервничала - придет ли машина на диализ, или не придет. Да еще Гриша несколько выбил меня из седла, некорректно ввернув, что, дескать, в подаренном ему романе "Марбург" проглядывает мое специфи-ческое отношение к Ельцину. Ну, что-то приблизительное я все же набормотал.
Теперь, после этого предуведомления, я передвигаюсь к сегодняшнему ученому совету. Ко мне подошел профессор Б. Леонов и сказал, что слышал мое интервью по "Маяку" и находит его великолепным. Я, мол, един-ственный, кто на этом полуправительственном радиоканале позволил себе в корректной форме определенную критику.
Сбор урожая продолжился вечером в Клубе Рыжкова в Даниловом монастыре. Там примерно то же самое сказал мне В.Н. Ганичев, слышавший мое интервью в маши-не: "Жестко, но корректно". Он, правда, не самый любимый мой герой, но было приятно.
Завершу тему позднейшей вставкой - когда я диктовал написанное Е.Я., она не преминула откомментировать: "Вы сказали правильно. Они его так представили, будто он спаситель народа..."
Должен сказать, что средства массо-вой информации, как всегда, разошлись с народом. Вечером Соловьев устроил до-вольно большой перекрестный допрос, в котором участвовали и те, и другие, ельцинисты и "наши". С апологетикой "спасителя" выступил Немцов, а Илюхин объяснил, почему коммунисты не встали в Думе, чтобы почтить память президента. Я лично, как человек мягкий, все-таки встал бы. Но ведь по мне Ельцин не стрелял, а по Илю-хину и по другим коммунистам и некоммунистам, которые тогда находились в Белом доме, стреляли по приказу президента. Многие помнят и эту кровь, и рывок вниз в демографии. Кто виноват, ребята? Ну, да ладно! Спи спокойно, дорогой товарищ! В истории ты не был ни Лениным, ни Мининым, ни Пожарским! И мне неизвестно, кому нужна эта свобода, о которой так много говорят. Мне она не нужна, я как писатель всегда был свободен.
Итак, этот день. В три часа ученый совет. Много говорили о науке, в том числе о науке для студентов. Конечно, каждый делает акцент на том, что ближе ему. Но я понимаю, что для вызревания чего-то важного в будущем писателе нужно, в том числе, и свободное время. Нужны свободные мозги, лень, безделье, угрызения совести, переживания, что не сделана контрольная или курсовая... Творчество - это более высокий этаж отражения жизни, нежели наука. В конце концов, сначала именно писатели открыли спутник на Марсе, а потом уж наука навела на спутники свой телескоп. Мне вообще кажется, что институт перегружен контрольными, курсовыми, и нет никому дела, сколько часов на них тратят студенты. Для нас иногда важнее бывает, что за проверку работы нам ставят в нагрузку час времени. Думаю, есть определенная перегрузка, мы ведь, как на филфаке, изучаем диалектологию, старославянский язык. Это, конечно, нужно, но в свое время мы на этом сакцентировались, так как именно эти предметы расползались и теряли свое значение даже в центральных гуманитарных вузах. А теперь дело поправилось, и уже нечего спасать филологов-русистов, каждый должен заниматься своим. Раньше я с гордостью говорил, что мы даем хорошее филологическое образование, а теперь с гордостью говорю, что у нас вырастают хорошие писатели - прозаики, поэты и драматурги.
На второй вопрос повестки дня не остался: как всегда в последний четверг, проводят еще и бюро в Московском отделении. Прошло оно довольно быстро, поговорили о Ельцине, о жизни... Завтра день рождения у Максима Замшева. Не пожалел, подарил ему том Дневников, а другой том из купленных в нашей лавке повез, чтобы вру-чить Лене Богородицкой. Но, как известно, человек только предполагает...
От Большой Ниитской до Даниловского доехал довольно быстро. Я так привык к нашему Клубу, что встречаю всех как родных. На этот раз был полный сбор, человек 70, потому что главным гостем был С.М. Миронов, председатель Совета Федерации. А вот Лены то не было, она не вернулась с Кипра. Перед самым началом заседания позвонил Витя: "скорая" опять не берет B.C., он съездит в больницу сам. Естественно, что бы вокруг ни говорилось, я все время держал в памяти В.С. и Витю. Как он там один справится?
Что говорил Миронов? Сначала он объяснил суть парламентаризма. Мы-то все знаем о так называемом парламентаризме не по сути дела, а по жуткому поведению нашей Думы. В общем, с чем в нашем, российском, парламентаризме Миронов не согласен? Вот такая им была произнесена фраза: "На-личие парламента не свидетельствует о наличии парламентаризма". Еще фраза: "Ны-нешнее законодательство не обеспечивает полного народного представи-тельства".
Миронов против отмены порога явки. Пример: из 44 субъектов Федерации только в 16 явка на последних выборах дала свыше 50 процентов избирателей. Голосует и избирает меньшинство.Какая при таком положении может идти речь о народном представительстве? Кажется, Миронов и против выборов исключительно по спискам. Если ты хочешь баллотироваться - будь членом партии или проси ее выдвинуть тебя. Он рассказал, что где-то на Урале на выборы пришло два человека, один голосовал, а другой был выдвинут - и выдвинутый прошел. В раз-говоре возникло четкое понятие легитимности. Миронов считает, что утрата пункта "против всех" - недостаток нашей избирательной системы. Человека, обладающего активной жизненной позицией, не устраивает происходящее в стране, но, придя на избирательный участок, он не может высказать свою точку зрения. В 98-м году необходимость графы "против всех" обосновал Вер-ховный суд.
Свои рассказы, в том числе о снятии депутатов или партий с выборов, Миронов называет новеллами. Наказание должно соответствовать нарушению. Он говорит, что часто снять с выборов могут за техническую ошибку. Говорил, что уже ввели или собираются ввести в выборную систему понятие "империал", когда партия, получившая наи-большее количество голосов, премируется. Система дейст-вовала в мировой практике только единожды: в Италии при Муссолини. По мнению Миронова, порог для партии в 7 процентов не способствует демократизации власти. В Европе порог для партии 2-4 процента. Миронов полагает, что в России порог надо сделать в 5 процентов, а в регионах он должен опуститься до двух. Сегодня в России 16 партий. Сбор подписей превратился в биз-нес для специально созданных контор, денежный залог для партии в 60 млн. руб. - слишком высокая сумма, считает Миронов. В Санкт-Петербурге договорились даже до 90 млн. руб.
Много говорил Миронов о законодательной деятельности, о бессистемности в ней. Свод наших законов он представляет лоскутным одеялом. Какое министерство первым добежит - тот закон и продавливается. Он говорил о законодательной инициативе, про-писанной в Конституции. В списке субъектов инициативы: Президент, Со-вет Федерации, члены Госсовета, депутаты Госдумы. Но есть еще и пра-вительство. Так вот, основные законы, принимаемые Думой, инициированы правительством. Естественно, оно делает так, чтобы прошли законы, удобные ему. Законы, внесенные в интересах провинции, составляют 5 процентов. Почему? Потому что в них прописана статья: "Новый закон требует финансирова-ния". Естественно, правительство дает отрицательное заключение. В этой связи интересно одно наблюдение Миронова: за последние три года президент уже трижды говорит о северных надбавках, а закона нет. Гос-дума не хочет ссориться с правительством, Миронов также упоминал о контрольных функциях, которыми парламент почти не пользуется.
На том листике, где я всё это писал, есть такая пометка: Миронов говорит как человек, хорошо знающий проблему и дело. В конце он рассказал об ин-тересном эпизоде, когда Дума приняла закон о Знамени Победы, на котором исключены из символов Серп и Молот, а сделано по-аме-рикански: знамя и звезда. Выступая по телевидению, любимая мною г-жа Слиска сказала: мы преодолеем вето Союза Федерации. Но не тут-то было: вето наложил и президент.
Когда Миронову стали задавать вопросы, молодцом показал себя В.Н. Ганичев: поднял вопрос о творческих союзах, который сами они не могут внести в Думу, потому что, по Конституции, не имеют права законодательной инициативы. И он спросил: а может быть, мы передадим бумаги в Совет Федерации, а уж он внесет их в Госдуму. Миронов ответил, что в прошлом году это предложение было вносить рано, в будущем - может быть поздно, а вот сегодня - как раз.
Я также не знал подробностей истории с мироновской декларацией, он рассказал об этом. Не думаю, что хотя бы один из руководителей Федерации хотел бы, чтобы его декларацию публиковали... Я задался вопросом: как ему живется и рабо-тается в атмосфере скрытого неодобрения и ненависти коллег?
Когда первая половина вечера закончилась, и все уже садились за патриарший стол, а я, грешный, предвкушал вкус филе из судака с крабами, тем более, что именно сегодня внес членские взносы, - опять позвонил Витя. Он дома, В.С. заперлась в ванной. Я сразу все понял и, естественно, бросился домой. Через двадцать минут был у себя на улице Строителей.
Состояние B.C. - это особый разговор. Думаю, что женщины из породы ящериц: у той обрубают хвост, а он опять вырастает. Уже часов в одиннадцать B.C. заговорила, была абсолютно осмысленной.
Свободное копирование
