16 апреля, понедельник. В двенадцать часов дня наконец-то дозвонился до Александра Федотовича Киселева, директора "Дрофы", благодетеля, как я теперь его про себя называю. Что бы я без него делал, когда ушел с должности! Ведь писатель, которого не печатают, может совершенно свободно закончить жизнь самоубийством. И в этом нет ничего странного, рухнули отношения между читателем, писателем и издателем, которые создавались многие века. Издатель вообще решил, что писателю можно не платить ничего, он будет продолжать работать из тщеславия.
Через два часа мы встретились, и все решилось немедленно и быстро - и моя судьба, и судьба моего романа, и горизонты моей будущей жизни. "Дрофа" берет и мою монографию о писателях, и роман, который я соединяю с дневниками 2005 года. Решили все без рукописи. Правда, я не спрашивал об оплате, мы вообще с Александром Федотовичем об этом никогда не говорили. Я в таком приподнятом состоянии вышел из издательства, что побоялся: не доеду до дома, руль дрожит в руках. Заехал по-соседски к Юре Авдееву. Ели суши в ближайшем от него кафе, и я все рассказывал, рассказывал, успокаиваясь.
Чтобы не забыть, любопытная выдержка из "Российской газеты". Статья-интервью Альвиса Харманиса, латвийского режиссера, в этом году получающего "Золотую маску". Его мысль обжигающе похоже на то, что я сам думаю об искусстве: ...в наши дни весь творческий процесс сводится к минимуму: покурил, придумал гениальную идею, поставил за неделю, побежал дальше... Однажды в Испании я был поражен, когда в одной из церквей сказали: вы видите перед собой алтарь, который десять лет делалаи сорок мастеров. И его красотой вот уже столько веков восхищаются люди. Долгота жизни произведения искусства зависит от скорости его создания.
Свободное копирование
