18 декабря, суббота. Замечательно провожу свой день рождения на даче в окружении обычных своих банных друзей. Уехал рано утром, еще до шквала телефонных звонков. Но Ю.Копылов и кое-кто из других моих старых друзей меня настигли. Может быть, первый день рождения, когда я не был связан различными обстоятельствами. Развернул подарок, присланный Марком Авербухом, посылку привез Сергей Петрович. Марк прислал две книжки, одна огромная, иллюстрированная, "Николай и Александра", царь и царица, эпоха -- с фотографиями и т.д. Написана по-английски. И вторая (видимо, Марк внимательно читал мои "Дневники") книжка, связанная с прототипами Пруста, относящаяся к его эпопее "В поисках утраченного времени", тоже с фотографиями и подобранными к ним текстами. Видно, как образы порой собирались из кусочков, по деталям. Писатели умеют быть благодарными своей натуре. А кто бы, не будь писателя, помнил бы сейчас этих герцогов и графов?
Как всегда, заводили баню, пили пиво, пил мой любимый "хуч", на вечер у нас бутылка каберне, которую прислал посол Новой Зеландии.
Попутно я привожу в порядок свой Дневник, размышляю о времени, читаю новый роман Андрея Мальгина под названием "Советник президента". Мальгин хотел написать роман, имея в качестве прицела Приставкина, но получилось интереснее и значительнее -- о времени. Как же Мальгину надоели эти старые, потрепанные, но бодрящиеся джентльмены!
Кстати, -- если о моем возрасте и дне рождения -- в еще прошлое воскресенье произошел такой случай. Я пошел погулять с собакой, которая пыталась проспать целые сутки, гулял с ней под снегом часа полтора, а когда пришел, обнаружил, что все кинулись меня разыскивать. Когда я все же встретился с розыскальщиками, они сказали мне так: "Сергей Николаевич, да вам почти 70 лет! Можете где-нибудь слечь, и вас занесет снегом!" Теперь эта реплика меня преследует, она наложилась на уговоры многих моих соратников в институте, которым хотелось бы, чтобы я работал еще один срок. Нет уж, даже B.C. сказала: достаточно, хватит. Я сам понимаю, что нить может оборваться в одну секунду, жалко расставаться с образом жизни, захватывающе интересным, но и ходить и слышать за собою шепоты и видеть голодные глаза честолюбцев -- тоже удовольствие малое. С каким волнением я вспоминаю те вольные десять лет, прошедшие между последней моей работой и этой, сколько тогда было написано! Тогда-то и возникло имя. Может быть, не все у меня потеряно?
Итак, баня, каберне, далее в программе шашлыки и два фильма на кассетах. Один совершенно по-американски дурацкий, а другой "Идеальное убийство" с Майклом Дугласом. Дурацкий, но по-другому. Тем не менее между всеми этими мероприятиями, пока кто-то колол дрова или топил баню, я много читал.
Женя Ильин представил на обсуждение два рассказа. Женя дружит с Игорем Кавериным, сидит с ним за одной партой. В пятницу я мельком просмотрел текст и встретил в нем, как и у Игоря, иностранные слова, какие-то неожиданные, фантастические сюжеты. А тут и сам Женя во дворе института мне сказал: "Сергей Николаевич, вы, наверное, меня будете ругать..." Я подумал, что и здесь, у моего любимца Жени, тоже прорезался этот западный стиль, это стремление русской литературы быть похожей на иностранную. Поветрие это у нас разворачивается, захватывает наших студентов. Неужели и Женя попал под него? Но когда начал читать первый рассказ -- фантастика про культуру инков, про наших исследователей, про нашу русскую мнительность, -- я увидел, что это умно, ёмко, с блестящей эрудицией. А что касается второго его опуса -- описания студенческих каникул, где он оперирует, в том числе и временем, дело происходит на даче, одни и те же герои, видящие, как сама юность и интересы юности постепенно увядают, -- это вообще здорово, мягко, просто, как у классика. И такое возникло замечательное настроение!
К сожалению, читал всё без очков, а в портфеле лежало продолжение романа Мальгина, которое он переслал мне в пятницу. Он мне долго рассказывал, что роман документальный. Действительно, есть очень похожая на документальную завязка -- советник президента, написавший когда-то повесть о Чечне... Главный герой романа -- не сам советник, а его жена. Это роман-памфлет, литература о времени, о коррупции, об интеллигенции. Здорово написано. Этим всем я и занимался до глубокой ночи и в воскресенье, уже приехав в Москву.
Потом созвонился с Мальгиным и сказал, что прямые упоминания писателей и администраторов в тексте надо убрать или взять под псевдонимы. Все равно будут говорить, что это Приставкин. Однако все в свое время тоже говорили, что я в "Имитаторе" вывел Глазунова, а я не писал Глазунова. Кого ты писал, это уже никого не интересует или через десяток лет не будет интересовать, но получился новый литературный тип, и теперь надо избавиться от всего, что мешает этому типу спокойно жить. Издательства, думаю, проявят трусость, "Вагриус" уже колеблется, но может и произойти и другое: роман просто уйдет в самиздат.
По мобильной связи получил эсэмэску: "С днем рождения, С.Н. Читаю Ваши восхитительные дневники! А.Мамай". Звонила из Белгорода В.К.Харченко, говорила, что когда начала читать дневники, то сначала ей показалось, что я потерял то, что меня отличает от многих писателей, -- плотность текста. Оказалось, что в этом тексте есть нечто другое, снова поразившее Веру Константиновну, -- особая смысловая гармония. Она готова написать еще одну обо мне, новую книгу. Звонил Витя Симакин из Новгорода, поздравлял, он опять поставил "Вассу".
Свободное копирование
